Я медленно выдыхаю. Вот уже три месяца, как я в это не верю, но лишь потому, что уже не прежняя испуганная дурочка, которая считала, что ее невозможно принять всерьез. Влияние Джеймса прошло, и я горжусь тем, чего достигла в Трегоуэне. У меня есть работа (хм, оригинальная) и любящие, заботливые друзья; я дописала книгу и расплатилась с большей частью долгов. Не знаю, как выразить все это осмысленными словами, и просто жму плечами:

— Наверное, на тот момент версия Нины показалась вполне убедительной…

Олли гладит мою ладонь.

— Что угодно отдал бы, лишь бы тебе не было больно… Я очень хотел быть здесь, с тобой. И я ни на что не обиделся. Пожалуйста, не плачь, Кэти.

Я изо всех сил стараюсь не шмыгать носом. Честно говоря, легкое поглаживание чудесным образом заставляет забыть о слезах.

— Почему ты не связался со мной? — спрашиваю я, не в силах сдержаться. — Я писала и звонила, ты не отвечал. Хотя бы коротенькое сообщение, чтобы я отстала… Разве можно быть таким жестоким?

— Я потерял мобильный три месяца назад, — медленно говорит Олли. — Кажется, мы уже поняли, кто его нашел. Как выяснилось, менеджер Гэбриела не пропускал звонки. Нина, должно быть, забирала письма — у нее до сих пор мои ключи, в том числе от почтового ящика…

— Но зачем она это делала? Нина и так с тобой живет. От нее бы не убыло, если бы она позволила нам поболтать.

— Она со мной не живет! — возражает Олли. — Черт возьми… И не сомневаюсь: ненавидит меня за то, что я с ней порвал.

— Вы расстались?

— Несколько месяцев назад. Кажется, в тот день, когда я прочитал в газете, что ты подружка Гэбриела Уинтерса. Я выбросил газету в помойное ведро, позвонил Нине, сказал, что все кончено, и как последний идиот помчался в Корнуолл. Остальное ты знаешь.

— В таком случае что за «мы», которых я разбудила?

— Я и Саша, разумеется! Уж точно не Нина.

— Значит, ты не помолвлен? — переспрашиваю я, как будто до меня до сих пор не дошло.

— Нет, черт возьми. Мы расстались в тот самый день, когда я увидел твою фотографию в газетах, под ручку с мистером Красавчиком. Нина прямо взвилась, когда я сказал, что нашему роману конец. Думал, она убьет Сашу.

Да уж, я бы тоже испугалась. Саше повезло, что она не превратилась в собачью отбивную.

— Но почему она здесь, если между вами все кончено?

— Ты сама попросила ее пригласить, — сердито поясняет Олли. — Мы давно не живем вместе. Ну ладно, допустим, был рецидив на один вечер, когда ты сказала, что лучше нам остаться друзьями, но, не считая этого, мы с Ниной почти не виделись. Надо сказать, отвязаться было нелегко. Она такая прилипчивая…

— Господи, я-то думала, ты сам хочешь быть с ней! — Хорошо, что я сижу, иначе бы, наверное, упала. — Я думала, ты согласишься прийти сегодня лишь в том случае, если позвать вас обоих!

Мы смотрим друг на друга и начинаем смеяться.

— А я решил, что ты пытаешься нас свести. — Олли качает головой. — Ничего не понял… А потом, когда ты начала встречаться с Гэбриелом… не хочу лгать, ноя здорово разозлился. Стало чуть легче, когда я дал тебе понять, что мы с Ниной по-прежнему вместе, ведь ты была с ним так счастлива…

Я стискиваю руку Олли.

— Мои отношения с Гэбриелом вовсе не то, чем кажутся…

— Мне все равно, — говорит Олли. — Давно ли мы знакомы?

— Целую жизнь.

— Так отчего ты поверила Нине? Разве не знала в душе, что я бы никогда так не сказал?

Я могу ответить лишь одно:

— Знала…

А потом добавляю:

— Нина — идеальная для тебя пара. Светловолосая, изящная, успешная… То есть полная моя противоположность. Все твои подружки были похожи на Нину, Ол. Нетрудно это заметить…

— Ну и дура ты, Кэти, — говорит Олли. — Почему, как ты думаешь, у меня с ними не складывалось?

Можно попросить «помощь зала»?..

— Глупышка этакая. — Он касается моей щеки. — Я тянул время и ждал другую… необыкновенную женщину. Женщину, которая любит сандвичи с беконом, так же как я. Которая спасает омаров и держит их в ванне. Которая украдкой курит на переменке… — Олли продолжает гладить мою щеку. — Ты такую не знаешь, Кэти Картер?

Я едва дышу.

— Кажется…

Вот именно, — бормочет Олли. — И я знаю. И на сей раз никаких отговорок насчет того, чтобы остаться друзьями. К черту дружбу, Кэти. Я больше не хочу быть всего лишь твоим другом.

Я делаю вид, что занята приклеиванием накладных ресниц.

— Чего же ты хочешь?

Олли молчит. Вместо этого он притягивает меня ближе, и наши губы соприкасаются. Восхитительно! Кровь бурлит от восторга, словно шампанское, и я ощущаю легкое головокружение. Потом Олли обнимает меня и нежно целует, касаясь языка и губ. Я обвиваю рукой его шею. Теперь-то я знаю, что такое зарыться пальцами в мягкие кудри Ола…

Это рай.

Я готова целоваться с ним вечно.

— О Боже. — Олли отстраняется первым, глаза потемнели от избытка чувств, руки дрожат. — Даже не представляешь, как долго я об этом мечтал.

Честно говоря, представляю — потому что сама мечтала. Почему я так долго притворялась, что Олли просто мой друг? Кого пыталась обмануть? Почему решила, что он не похож на романтического героя? Когда я вспоминаю ту пеструю компанию, которая окружала меня на протяжении последних нескольких месяцев, хочется надавать себе пинков за глупость. Все это время мой идеальный мужчина был здесь, прямо перед носом. Романтические герои могут носить лыжные шапочки и устраивать на кухне хаос. Они иногда забывают опускать сиденье унитаза и редко пылесосят ковер. Они даже способны часами играть в компьютерные игры. Сидя на холодной каменной скамейке в саду Джуэл, я переживаю настоящее откровение, точь-в-точь библейский слепой, который вдруг прозрел. Романтический герой вовсе не обязательно должен соответствовать некоей формуле — Гэбриел и Гай словно созданы по шаблону, но романтичны ничуть не более вяленой трески. Быть моим героем намного проще.

Для этого нужно быть Олли.

Проносится легкий ветерок, шелестят магнолии. Висящие между деревьев фонарики отбрасывают на нас серебристый свет. Олли приподнимает мой подбородок и целует в губы. Поцелуй легок, как ветерок, но в груди что-то сжимается, совсем как в тот день, когда мы с Джуэл катались на карусели в парке Олтон-Тауэрс.

Слава Богу, сейчас меня точно не стошнит.

Вдруг становится очень стыдно. Как глупо, я ведь с Олли. Нечего стесняться. Он видел мою грудь в клинике. Видел, как меня рвет после бесчисленных вечеринок. Видел, как текла слюна, после того как мне вырвали зуб.

— Так нельзя, — вдруг говорит он. — У тебя есть другой.

— С ним все кончено, — торопливо отвечаю я. — На самом деле никогда и не начиналось…