– Раз, два, три, четыре, пять... – кончиками пальцев перебрав стопки, посчитала она. – Ну да, пять романов. Да, я такая графоманка! Одно только странно...

– О чем ты?

– Никогда не думала, что это может пригодиться. Я ведь придумывала все эти истории для себя. Никогда их не перечитывала и тем более не распечатывала. Теперь они лежат передо мной – мои фантазии... Миражи в пустыне. Оказывается, вполне реальные – вот, их даже можно пощупать. Спасибо тебе большое, Герман. Еще не поздно – поеду-ка я в издательство, отдам все, раз они там заинтересовались.

– Я подвезу тебя. Сегодня я свободен, – деловито сообщил Герман. – Ты одна не дотащишь.

– Да? В самом деле, без грузчика тут не обойтись... – засмеялась Валя и, отступив на шаг назад от стола, оглядела внушительную стопку. – Килограммов десять бумаги, не меньше!

– Ну вот, а ты еще хотела взвалить столь непосильную задачу на старенький библиотечный принтер! Да он бы на первом же романе сгорел!

* * *

К концу жаркого июля вдруг зачастили грозы. Сизые тучи приплывали с запада, грохотал гром, молнии раскалывали небо надвое, и потоки воды обрушивались на город. Неслись вдоль дорог ручьи – забитые водостоки не справлялись с нагрузкой.

Несколько раз Валя приходила к Ванечке в больницу, где ему лечили язву. И весьма успешно лечили, надо сказать, – Иван порозовел, поправился и преисполнился оптимизма. Его счастье было столь безграничным, что это даже пугало Валю – он говорил без умолку, смеялся, придумывал какие-то шутки.

– Вот видишь, мне еще далеко до смерти! – радовался он. – Врачи говорят лет до ста проживу. А я-то, дурак, уже собрался свою жизнь в снегах Килиманджаро закончить, словно Хемингуэй какой-нибудь! Эх, Валька, теперь ни за что в Африку не поеду – у меня с ней нехорошие ассоциации...

– Значит, никуда не поедем? – нерешительно спросила она.

– Обязательно поедем! Только в какое-нибудь другое место. Мы же в Тибет собирались, помнишь? А еще лучше – в морской круиз отправимся! Только не сейчас, а немного позже – осенью или там ближе к зиме. Хотя нет, лучше следующей весной! Валька, какое счастье... Я живу!!!

В комфортабельной палате стояли букеты роскошных цветов. Откуда они – то ли от семьи, то ли это был обычный (обычный для VIP-отделения) больничный антураж, – Ваня так и не признался.

Пару раз она чуть не столкнулась с Гуровым. И после того она старалась сократить свои посещения, тем более что Ваня сообщил, что его сыновья, которые уже прилетели в Москву на каникулы, обещали заглядывать к нему каждый день.

«Он просто радуется жизни, – уговаривала она себя, сидя в пустой квартире на Фрунзенской набережной. – Он любит своих сыновей, многим обязан Гурову, между ними еще есть какие-то незавершенные дела... Почему я должна ревновать его ко всему этому? Скоро все закончится, и он вновь вернется ко мне. Иначе и быть не может! Ведь он сам не раз повторял, что я – единственный человек, который ему нужен, и только со мной он по-настоящему счастлив. Он пришел ко мне в самый трудный период своей жизни, когда думал, что до смерти ему остался всего лишь один шаг, – значит, для него существую только я, а не Марьяна... Пусть Гуров, пусть дети, но к Марьяне он уж точно не вернется!»

И вот однажды, в один из июльских ливней, он позвонил и сказал, что сейчас приедет.

– Ванька, тебя выписали? – закричала она радостно в телефонную трубку.

– Да-да, только что! Никуда не уходи, я через полчаса буду...

– Господи, да куда же я уйду? – искренне удивилась она. – Я тебя две недели жду не дождусь...

В самом деле, он скоро приехал.

Валя бросилась ему на шею.

– Валька, я весь мокрый... Там такой ливень!

– Ванечка, милый, самый хороший, самый любимый, как же я по тебе соскучилась... Мы снова вместе!

– Валя, ты меня сейчас задушишь! – засмеялся он.

В гостиной был накрыт стол – с учетом предписаний диетологов, но Валя не удержалась и для себя припасла бутылку шампанского. Она зажгла две длинных свечи, стоявшие по краям стола.

– Пусть это выглядит несколько банально... Но все же твое возвращение – настоящий праздник! – торжественно произнесла она.

– Валька... – тихо сказал он и поцеловал ее.

– Может, ты переоденешься? – спросила она. – Рубашка у тебя мокрая.

– Да-да, сейчас.

Он сел за стол, посмотрел на свечи. Пламя колебалось, плясало, отражаясь в Ваниных глазах.

– Валя, – нерешительно произнес он. – Ты понимаешь...

– Что? – продолжая улыбаться, спросила она.

Ваня глядел на нее пристально, с сожалением, и вдруг она поняла, что это сожаление относится к ней. Она поняла, что сейчас он скажет нечто такое, что никак не может ее обрадовать.

– Валя, мне придется сейчас уйти.

– Надолго? – вздрогнула она.

– Нет. То есть я надеюсь, что ненадолго. Понимаешь, столько еще всего несделанного... Филипп Аскольдович буквально упросил меня заняться кое-какими делами, которые мы планировали раньше.

– Ванечка, ты же говорил, что больше никогда не вернешься к этой работе? – напомнила она дрожащим голосом.

– Да, говорил, – печально согласился он. – Но я не могу его подвести. И потом, я так редко вижу Гошку с Тошкой... Они мечтают сходить со мной в зоопарк.

– Но ты вернешься вечером?

– Н-нет. Ты знаешь, дети не должны знать, что я живу с другой женщиной. Пусть думают, что у нас с Марьяной все в порядке.

– С Марьяной? Ванечка, так ты решил вернуться к Марьяне?

– Господи, Валя, я же говорю – это только ради детей. В конце августа они уедут, и все будет по-прежнему.

– В конце августа?!

– Валя, ты что, хочешь лишить меня детей, да? – с отчаянием спросил он и машинально дунул на одну из свечек. Она потухла, и сизый дымок струйкой поднялся вверх. – Ну я не ожидал от тебя...

– Погоди... Ничего я не хочу тебя лишить! Встречайся с детьми – сколько угодно, сколько надо. Встречайся с Гуровым, черт с ним... Но не надо Марьяны!

– Валька, глупая, да ты ревнуешь! – Он засмеялся, встал, хотел обнять ее, но Валя выскользнула из его рук. Сердце ее разрывалось надвое.

– Не ходи к ней! Не ходи к ней... – пробормотала она с отчаянием. – Ванечка, ведь рано или поздно тебе придется дать им понять – Марьяне, Гурову, Гошке с Тошкой, – что у тебя началась новая жизнь!

– Валька, пойми – сейчас еще не время...

– Времени не будет никогда! – закричала она. – Ванечка, ты должен решиться...

Он отошел к окну, постучал пальцами по стеклу. Дождь прекратился, но на горизонте, за Нескучным, вновь набухала очередная туча.