– И увидел большое окно, все в цветах. Какие-то пальмы, фикусы, традесканции и прочая ерунда. Знаешь, только в больницах и библиотеках так хорошо растут цветы – уж не знаю, чем вызван этот феномен... Так вот, на фоне этой безумной зелени я увидел тебя. Ты сидела на подоконнике и смотрела куда-то в сторону – с таким скучающим, несчастным видом... И такая красивая! У меня даже горло перехватило. Тогда я еще ничего о тебе не знал. И я решил – сделаю все, чтобы ты была моей. Я стоял и смотрел, как дурак, на это окно... Оно мне даже не окном показалось, а аквариумом каким-то. А ты – золотой рыбкой, плавающей в темно-зеленой, скучной воде.

– Я и цветок, я и фея, а вот теперь уже и рыбка... С кем ты меня только не сравнивал! – засмеялась Валя, постепенно теряя сон. – Да ты поэт, мой милый!

– А потом ты вдруг соскользнула с подоконника и куда-то исчезла, – продолжил Герман. – Исчезла в глубине. У меня возникло страшное желание разбить стекло того аквариума, чтобы вместе с зеленой водой выплеснулась наружу и ты – прямо мне в руки... Но я сдержался. Нашел вход и узнал, что это библиотека. Рядом висело объявление: «Литературная студия ведет прием. Руководитель – Юлий Платонович Истомин». У меня, разумеется, никаких литературных талантов нет, да и неинтересно мне все это было... А интересна только ты. Ну я и вошел внутрь. Вот так все и началось...

– А я-то думала, что ты ради Натальи туда записался!

– К черту Наталью! – засмеялся он. – Ладно, спи...

– Нет, мне расхотелось. Тебе здесь нравится, в этом пансионате? Не надоело еще?

– Нет. Тогда, в начале августа... Это ведь произошло именно здесь, – прошептал он. – Наш ребенок... И здесь я узнал об этом.

– Ты еще просил любить тебя, – напомнила она. – Наверное, я отнеслась к делу слишком серьезно... – И Валя продолжила, улыбнувшись в темноте: – Ну да, я люблю тебя...