Но самолет разбиося. Никто не выжил.

У Судьбы длинная рука. Иногда жестокая и беспощадная. Иногда она дает выжить тем, кто сто раз провалился в чертоги смерти. Сводит там, где двое оказаться не должны. Сплетает души такими цепями, из которых ни ложь, ни человек не вырвет!

Но иногда сжимает горло сама. Не дожидаясь возмездия.

— Бадрид…

Это… Это нереально!

— Пойдем, — он сгреб меня в охапку посреди ночи.

Закрыл ладонью глаза и понес куда-то по коридору.

А когда забрал свою руку, я чуть было не ослепла!

Оно мерцало в темноте.

Сияло так, что глаза заслезились.

Белоснежное. Абсолютно воздушное. Кажется, оно просто парит в воздухе!

— Это… Это же…

— Примеришь?

А мне прикоснуться в этому великолепию страшно.

Кажется, не из ткани оно. Не усыпано сияющими бриллиантами.

А словно из тумана соткано. Звезды как будто в нем запутались.

Подойти страшно.

Кажется, неосторожное дыхание, и все рассеется. Как самый настоящий дым. А звезды улетят обратно в небо!

Это не платье. Это мистика! Чистое волшебство!

— Мы же договаривались!

Шепчу, обнимая его за шею. Крепко. Крепко вжимаясь.

Потому что не платье, а он. Он, главное, чтобы не рассеялся. Он и наше счастье. Которое вдруг показалось мне таким же нереальным, как это парящее в воздухе чудо. Господи! Да оно и нереально! Совершенно запредельно! Может, я до сих пор сплю?

— Да?

Вздергивает бровь, а я прикусываю губу.

Бадрид ничего не обещал. Это была только моя просьба.

— Мари. Тебе что? Не нравится платье?

— Нравится. Очень нравится, — прижимаю ладони к горящим щекам.

— Только знаешь, Бадрид. Мне кажется. Наше счастье нужно прятать. Нельзя о нем кричать на весь мир. Лучше закрыть за надежными окнами и замками.

— Сглазить боишься?

— Скорее спугнуть. Потому что… До сих пор не верю, что все это на самом деле! Что после всего мы все-таки обрели друг друга!

— Не бойся, Мари. Ничего больше не бойся.

Шепчет мне на ухо, обдавая своим жаром… И вдруг… Вдруг начинает кружить.

А я смеюсь. Так беззаботно. Так счастливо. И будто вся боль, которую пришлось пережить, стирается сейчас. Этой странной, волшебной ночью. Этим почти потусторонним свечением. Этой улыбкой, почти мальчишеской, которой улыбается сейчас мой любимый!

— Но… После всего…

— Тсссссс.

Его губы накрывают мои. Жадно. И одновременно бережно. Лаская, но при этом и порабощая. Заставляя вцепиться в его плечи что есть силы и полностью отдаться его власти.

— Мы не должны были быть вместе. Но сама судьба сводила нас. Снова и снова. Она же испытывала нас на прочность. Может, проверяла? Достойны ли мы своего счастья? Знаешь. Меня с самого почти рождения учили. Что все в этой жизни нужно выгрызть. Пройти огонь и воду. Выстоять под самыми страшными ударами. Только тогда ты станешь собой.

— И…

Чувствую, как кружится голова. Хоть Бадрид уже перестал меня кружить.

От его близости. От горячих любимых губ, которые шепчут прямо в мои губы. От глаз, что сверкают в темноте ярче бриллиантов. Ярче всех звезд, что за окнами. Сияют тем… Тем, что не развеется. Не пропадет и не поблекнет. Ни с рассветом, ни с чем!

— Нас словно вылепили. Прошвырнули через все возможные проверки. Мы совсем не паутинка, Мари. На которую подует слабый ветерок, и она разорвется. Мы канаты, которые уже не перекусить. Не перерезать. Ничем. Я хочу, чтобы ты перестала бояться. Чтобы открыто вложила свою руку в мою.

— И…

— И просто надень платье! Ну? Уверен. Оно тебе понравится еще больше, когда ты увидишь себя в нем!

— А если… Если я все же откажусь?

Сжимаю пальцы.

Почему-то внутри меня кто-то маленький и напуганный. Кто-то, кто слишком боится выставлять свое счастье напоказ.

— Если откажешься, — Бадрид шепчет прямо в ухо, прикусывая мочку и заставляя меня застонать.

Спускается жаркими поцелуями по шее.

— Тогда я порву его на тебе прямо сейчас. И у нас будет брачная ночь! Прямо здесь. На этом полу!

— Бадрииииииид!

* * *

— Ты великолепна.

Шепчет любимый, прикусывая мое оголенное плечо.

Платье и правда оказалось роскошным. Правда… В ту ночь его надеть так и не пришлось!

Я должна была переночевать в другом доме перед церемонией.

Договорились, что Давид поведет меня к алтарю и передаст мужу.

— Такую сестренку не грех бы и украсть, — он хитро усмехнулся и подмигнул, глядя на меня утром в этом роскошном платье.

Но Бадрид не стал дожидаться.

Он примчался в дом Давида еще до рассвета.

Как всегда, нарушив все традиции.

Хотя… Это уже, кажется, и есть наша единственная традиция. Нарушать все, что можно и идти вразрез всему!

— Испугался, что Давид и правда меня украдет?

Смеюсь. Даже не переживаю о том, что не стоит ему видеть меня в платье до церемонии.

Я не боюсь больше примет. Ничего не боюсь. Когда он рядом!

А с его младшим братом мы на удивление легко нашли общий язык! Хоть мне казалось, что вся родня Бадрида суровая и с тяжелым характером.

— Я бы ему украл, — шепчет, притягивая меня к себе. — Давид без башни, конечно, но не смертик же!

— Тогда зачем примчался? Сейчас самые секретные приготовления! Из меня будут делать красавицу. И ты не должен этого видеть! Это же сюрприз!

— Соскучился, Мари. Адски соскучился! Спать не могу. Брожу как больной зверь по дому, где нет тебя! Красавица! Ты всегда моя красавица! Особенно… особенно когда твои волосы разметаются по подушке. А губы становятся красными от моих губ!

— Эй!

Давид нагло, без стука входит в комнату, получая за вторжение громкое рычание Бадрида.

— Похоже, мне и правда придется украсть твою невесту, брат! А то до церемонии никто из вас не дойдет!

* * *

И это и правда была самая роскошная свадьба, которую только можно себе представить!

Собралась вся столичная пресса. Не говоря уже о том, что Бадрид пригласил всех, с кем пересекался или имел дело. Всех.