Она медленно вплыла.

Мукомолов прыгнул с ногами на кресло и сжался, как женщина, заметившая мышь.

– Я пришла за твоей душой, убийца.

Как назло, вылетели слова, которые говорит призрак убитого короля Макбету. И без них сцена удалась. Зря Варвару не приняли на актерский факультет. Мукомолов зажмурился и тонко завизжал. Козицкий и Гурымов застыли изваяниями.

Месть была сладка. Варвара осталась довольна. Даже простила Мукомолова. Ну, почти…

– Будьте мужчиной, Кирилл Дмитриевич, – сказала она, приближаясь к купеческому столу.

На середине зеленой столешницы стояла черная свечка. От фитиля исходил дымок. Пахло горелым. Видимо, желания загадывали подряд, нетерпеливо, как давят кнопку зависшей программы.

– Что, не работает амулет? Не исполняет желаний?

Мукомолов застонал, будто удав выжал из кролика остатки воздуха.

– Кирилл Дмитриевич, придите в себя, – сказала Варвара тоном, каким велит студентам сделать тишину в аудитории. – Писать заявление на вас в полицию я не собираюсь. Хотя вы пошли бы как соучастник убийства, организованного преступной группой. Мне от вас ничего не нужно. Почти…

– Он обманул нас! – закричал Козицкий, указывая пальцем на виновника бед.

– Я все продал! – подключился Гурымов. – Двадцать миллионов отдал!

– И я тоже! – поддержал любимец женщин.

– За амулет желаний гадалка Эстель запросила шестьдесят миллионов? – спросила Варвара, предвидя ответ. – Каждый внес равные доли?

– Это он убедил, что все получится! – трагически произнес Козицкий и схватился за голову. – Какой обман! Кто бы мог подумать?

– Кто бы мог подумать, – повторила Варвара. – Гадалка Эстель казалась такой убедительной… Нацепила красный обруч желаний каждому из вас… И о чудо, первое желание исполнилось: каждый избавился от Торчак. Кто от жены, кто от ненужной любовницы, кто от соперницы в любви юных студентов… Разве не так?

Гурымов попытался улизнуть из кабинета, но на пути его вырос Тэд. А когда он вырастает на пути, люди понимают, что надо вести себя культурно. Актер пробормотал: «Здрсте» и поплелся назад.

– Позвольте продолжить, – сказала Варвара, не ожидая разрешений. – Мукомолов познакомил вас с Эстель?

Вопрос был обращен к тем, кто не испугался призрака.

– Вот в этом кабинете! – начал Козицкий.

– Она в его кресле сидела, перед ней свеча горела, – заторопился Гурымов, чтобы не опоздать с признаниями. – И ведь все про меня знала… Даже то, что не мог знать никто! Как не поверить… Браслет желаний надела… И как хорошо начиналось…

– Да, неплохо: ваша жена умерла от удара шокером. Сердце остановилось. Мучилась недолго.

Гурымов опустил голову.

– Я не это имел в виду, – пробормотал он.

– Конечно, вы же думали, что Карина просто растает в воздухе. Как в фокусе, – сказала Варвара. – Это же вы рассказали Эстель о кардиостимуляторе…

– Нет, нет, клянусь вам! Я ничего не говорил!

– Какое желание должно было исполниться?

– Меня должны были пригласить в Голливуд, – ответил Гурымов.

– Оттуда звонили?

Он безнадежно покачал головой.

– Я поверил… Что буду сниматься у Гая Ричи в новом фильме… Сегодня должно было прийти приглашение на съемки. А вместо этого…

Гурымов закусил кулак. Ставка на Голливуд оказалась бита.

– Ваше желание? – обратилась Варвара к Козицкому.

– Главная роль в сериале Первого канала про Вертинского, – ответил он. – Я бы стал медийным лицом…

– С канала позвонили, как только надели браслет?

Козицкий выругался так, как не могли вообразить поклонницы, обожавшие его.

– Попался на глупейший обман, – горестно проговорил он. – Провели, как ребенка. Какая дурь: задувать черную свечу! Где были мои глаза? О чем я только думал? Продал квартиру, взял кредит… Двадцать миллионов фух – и нету… Роль мне никто давать не собирался… Даже не рассматривали мою кандидатуру… Позвонил в Москву и такой позор пережил сегодня… И все – из-за него…

Перст указующий целился в Мукомолова. Режиссер еще не оправился от шока. Жался в кресло.

– Каково было ваше желание, Кирилл Дмитриевич? – спросила Варвара.

Ей стало жаль загнанного и беспомощного человека. Неважно, что мелок и подл. Сейчас ему так плохо, что хуже не придумаешь. Хотя смотря с чем сравнивать…

– Должен был стать главным режиссером МХАТа! – с издевательской интонацией сообщил Гурымов. – Уже выслали курьера с приказом о назначении. Вот-вот постучит!

– МХАТа или МХТ? – уточнила Варвара, как настоящий театровед, для которого точность – подруга.

– МХАТа имени Горького.

Несостоявшийся главреж был бледен. Он спустил ноги с кресла и повалился на стол, пряча лицо.

– Делайте что хотите… Заявляйте в полицию… Кому угодно… Я не виноват… Меня обманули, – бормотал он. – А сейчас уйдите, прошу вас, мне очень плохо…

– С гадалкой вас познакомила Торчак?

Мукомолов поднял голову.

– Если все знаете, проницательная вы наша, зачем в душу лезете? Хотите на части рвать? Рвите… Да, дурак… Доверился… Дул на свечу… Получил вонючий дым… Вложил своих двадцать миллионов… Коллег подвел… Что еще с меня взять?

– Доложили Эстель, что ходили на допрос к следователю Половцу?

– Да, рассказал… И что такого? Она посмеялась и сказала, что все идет как надо… Оставьте вы меня в покое…

– Деньги отдали помощнице вчера перед сеансом? – не отстала Варвара.

– Все, какие собрали… Плата за амулет… Купили черную свечу за шестьдесят миллионов. – И режиссер зашелся нехорошим смехом.

То, что убита Торчак и чуть не погибла Варвара, его не слишком беспокоило. Какие жертвы не принесешь ради исполнения желаний.

– Эстель приказала опозорить меня публично?

Мукомолов постепенно возвращался в привычный облик. Отер ладонью лицо и улыбнулся:

– Но ведь красиво вышло… Ярко… Надолго запомнится…

Тэд двинулся, чтобы поучить режиссера, но наткнулся на взгляд Варвары и вмазал кулаком в ладонь. А не в того, кто этого заслуживал…

– Эстель и помощница никогда не появлялись вместе?

– Нет, нет, – дружно ответили Козицкий с Гурымовым.

– Двадцать миллионов за желание, – проговорила Варвара, будто примеряя на себя: ради чего бы она отдала такие деньги? Разве за прогулку на машине времени. И то вряд ли. – Неужели роль или должность того стоит?

– Ему-то выгодно! – Гурымов указал пальцем на режиссера, как прокурор на преступника. – Зарплата главного режиссера академического театра – под восемьсот тысяч, да плюс за постановку спектакля получает от полутора до двух миллионов. За год бы все вернул.