Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В каюте действительно кто-то был. Но быстрота реакции мне не понадобилась. Ему было наплевать на мои страхи. Он лежал лицом вниз на койке в неестественной позе мертвеца. Я быстро осветил каюту фонарем. Кроме него никого не было. Как и в радиорубке, следы борьбы отсутствовали.
Мне не понадобилось осматривать труп, чтобы узнать причину смерти. Из полудюймового отверстия в спине натекло не больше чайной ложки крови. Больше и быть не могло. Когда перерезают спинной мозг, сердце сразу останавливается. Возможно еще внутреннее кровоизлияние, но незначительное.
Занавески были задернуты. Я обследовал всю каюту, фут за футом, светя фонарем. Я не знал, что смогу обнаружить, но не нашел ничего. Затем вышел, прикрыл за собой дверь и обыскал помещение радиорубки. Результат тот же. Здесь мне больше нечего было делать. Я нашел то, что искал и что меньше всего на свете хотел найти. Я даже не взглянул на лица убитых. Мне это было ни к чему, потому что я знал эти лица не хуже того, которое смотрит на меня каждое утро из зеркала над умывальником. Всего семь дней тому назад мы ужинали вместе с шефом в нашей любимой лондонской пивной, и они вели себя весело и беззаботно, что редко случается с людьми их профессии, обычно лишенными возможности вкусить скромных радостей жизни. Они должны быть всегда бдительны и спокойны. На этот раз им бдительности не хватило, зато в спокойствии теперь недостатка нет.
То, что произошло с ними, всегда происходит с людьми нашей профессии. Придет и мое время когда-нибудь. Каким бы умным, сильным и беспощадным ты ни был, рано или поздно встретишь человека, который умнее, сильней и беспощаднее тебя. В руке у него окажется обычная полудюймовая стамеска, и твои, таким трудом добытые опыт, знания и хитрость больше не помогут, потому что ты не заметишь, как он подойдет. А раз не сумел заметить, то проиграл и должен умереть.
И я послал их навстречу смерти. Я не мог этого предвидеть, не хотел этого, но главная ответственность лежала на мне. Это была моя идея, мое в муках рожденное дитя. Именно мне удалось отмести возражения и уговорить нашего весьма скептически настроенного шефа если и не поддержать с энтузиазмом, то со скрипом согласиться на мое предложение. Я сказал двум парням, Бейкеру и Делмонту, что если они будут делать все так, как я задумал, с ними ничего не случится. Они слепо доверились мне и делали все по моему плану. Теперь их тела лежали рядом со мной. Не раздумывайте, джентльмены, доверьтесь мне, только не забудьте заранее составить завещание.
Здесь больше нечего было делать. Я послал двух людей на смерть и назад их уже не вернешь. Пора уходить.
Я распахнул дверь на палубу, как каждый из вас открыл бы дверь в комнату, полную гремучих змей и тарантулов. Вы бы так открыли эту дверь, но не я, если бы знал, что за ней никого, кроме ядовитых змей и пауков. В таком случае я без колебаний вышел бы на палубу, потому что змеи и пауки были славными и почти безвредными созданиями по сравнению с некоторыми «хомо сапиенс», которые водились на борту грузового корабля «Нантвилль».
Когда дверь распахнулась настежь, я просто застыл перед ней. Долго стоял не шелохнувшись, дыша неглубоко и спокойно. В таком положении даже минута кажется вечностью. Я весь обратился в слух. Стоял и слушал, как волны плещутся об обшивку, как скрипят якорные цепи, когда «Нантвилль» покачивается на приливной волне, как крепнет низкий гул ветра в оснастке, как вдруг донесется из мрака одинокий крик чайки. Самые обычные, естественные звуки. Совсем не те, которые я силился услышать. Всего остального для меня не существовало. Но других звуков, угрожающих, подозрительных, опасных, не было. Ни звука дыхания, ни вкрадчивых шагов по стальной палубе, ни шороха одежды — ничего. Если кто-то подстерегал меня, то у него были сверхчеловеческие выдержка и терпение, а в эту ночь ничто сверхчеловеческое меня не интересовало. Меня волновали люди, простые человеческие существа с ножами, пистолетами или стамесками в руках. Я осторожно переступил через порог.
Мне никогда не приходилось переплывать ночью Ориноко в долбленой лодке и ощутить вдруг, как упавшая с нависшего над водой дерева тридцатифутовая анаконда стальным кольцом обвивается вокруг шеи. Для того чтобы описать, что при этом чувствует жертва, мне не надо было отправляться в такую даль. Я испытывал те же самые ощущения. Звериная сила и железная хватка могучих рук, обхвативших меня сзади за шею, ужасали. Я ничего подобного не встречал и даже представить себе не мог. После первого момента оцепенения и панического страха в голове промелькнула единственная мысль: это случается со всеми, теперь пришел мой черед. Нашелся человек умнее, чем я, сильнее и беспощаднее.
Что было силы я лягнул правой ногой. Но человек сзади меня был не новичком в своем деле. Опередив меня, он резко ударил по моей приподнятой ноге носком ботинка. Мне показалось, что за спиной кентавр и подковали его гигантскими подковами. Пронзившая меня боль не была похожа на боль от перелома, ногу как будто разрубили пополам. Я нащупал каблуком здоровой ноги носок его левого ботинка и со всех сил ударил пяткой, чтобы размозжить ему ступню, но он предусмотрительно убрал ногу. Мои ноги были обуты в тонкую резину водолазного костюма, и я отчетливо ощутил легкую вибрацию металлического пола палубы. Я попытался руками схватить его за мизинцы, но он и эго предусмотрел — пальцы его были крепко сжаты в кулаки, а суставом среднего пальца он пытался нащупать мою сонную артерию. Я был не первым, кого ему приходилось душить. Если не предпринять что-нибудь немедленно, то я буду не последним в его послужном списке. В ушах у меня свистело, как будто сжатый воздух вырывался из плохо закрытого крана, перед глазами замелькали цветные круги, становившиеся все отчетливее и ярче.
В эти первые секунды меня спасли болтавшийся
