Николай угадал ход мыслей бандита, впрочем, сделать это было совсем не сложно. Спросил:

— Что, Теймураз, прикидываешь, как сдернуть от возмездия и на этот раз? Ломаешь голову, почему тебя не завалил раньше? Не трудись. Свалить на этот раз не удастся, а почему подохнешь здесь, узнаешь позже!

Теймураз понял, что попал основательно и на этот раз его действительно не выпустят. Но и сдаваться он не собирался. Пусть этот сопляк еще попробует завалить самого Костолома. Бандит внезапно успокоился. Усмехнулся:

— Уж не ты ли решил кончить самого Теймураза?

— Угу! Но сначала ты узнаешь, кто я! Помнишь бой за высоты пять лет назад?

Костолом вновь почувствовал тревогу, рождавшую неуверенность.

— Помнишь! Вы тогда своей ордой не смогли сбить с позиций какую-то роту. Всего одну роту, усиленную парой взводов. Тысячами наемников не прорвали оборону ста пятидесяти восемнадцати-двадцатилетних пацанов! Вы убивали нас, но мы и мертвые отбивали ваши атаки. И если бы не приказ ротного, хрен бы ты разгуливал по высотам. Недолго твои ублюдки торжествовали победу, которой не было. Как вас угостил свинцом артдивизион, а? А десантники, что вышли на плоскогорье после артналета? Не забыл? Не забыл. Порвали вас, черножопых, как грелки, на куски! А ты, сука, выжил! Надо ж такой несправедливости было случиться? И не успокоился, пидор! Не свалил за «бугор». Мирный поселок расстрелял. За что? За деньги! Ты, тварь, за деньги готов всех людей вырезать. Только уже никому ничего не сделаешь. П…ц тебе, червь навозный! А валить тебя на самом деле буду я, бывший рядовой той самой пятой роты, а мои друзья-однополчане, что окружили балку и сняли ваши посты, посмотрят, как свершится месть!

Теймураз, глядя в глаза Коляну ненавидящим взглядом, извлек из-за пояса широкий нож, перебросил его из одной руки в другую:

— Ну, щенок, иди сюда! Вот он я, Теймураз-Костолом, превративший улицы вашего вонючего поселка в реки крови. Иди убей меня!

Костя, волнуясь за судьбу друга, вскинул автомат, решив кончить этот никому не нужный спектакль, но Колян каким-то не своим, диким голосом крикнул:

— Отставить! Убери ствол, рядовой! Этот подонок мой!

Теймураз рассмеялся, но смех его выдал истерику. Костолом боялся смерти и не хотел умирать. Его предназначение — посылать на смерть других, самому казнить непослушных и беззащитных, драться он не умел, а посему за бравадой скрывал страх.

А Колян, опытный боец, не спешил. Он чувствовал состояние врага и ждал, когда тот не выдержит напряжения ожидания неминуемой схватки и совершит ошибку.

И Теймураз совершил ошибку. Нервы его сдали, и бандит, рассекая воздух клинком, ринулся на Николая.

Колян, пригнувшись, отпрыгнул в сторону. Нож Костолома просвистел над головой. И вот тут, когда вооруженная рука бандита оказалась на излете, в крайнем положении, лейтенант рубанул своим ножом по кисти Теймураза. Клинок боевика упал на землю вместе с отрубленной кистью. Теймураз, взглянув на обрубок кисти, взвыл. Колян, развернувшись, полоснул бандита по животу. Рассеченный камуфляж наполнился кровью. Прервав крик, Теймураз опустил взгляд вниз и увидел, как из живота вываливаются его же кишки. Поднял удивленные глаза на Горшкова. Но увидел лишь лезвие ножа, которое резануло ему по физиономии. Красные огненные круги затмили свет. Удар Николая ослепил бандита. Теймураз рухнул на колени. Колян схватил падающего главаря банды за окровавленную бороду:

— Ну вот и все, гнида! А напоследок, на тебе за ребят пятой роты. — Николай вонзил лезвие в горло умирающего Теймураза. Выдернул нож: — А это за убитых в Звездном! — Клинок повторно ударил по горлу. И наконец: — И в оконцовке, тварь, получи за все загубленные тобой жизни!

Голова Теймураза осталась в руке Николая, когда тело рухнуло вниз. Последним ударом Горшков отрубил голову Костолома.

Поднялся, держа ее за бороду.

К нему спустился Ветров:

— Коль! Колян?

Горшков очнулся. Взглянул на руку, вцепившуюся в окровавленную бороду, брезгливо разжал пальцы. Череп глухо ударился о землю.

Николай отбросил в сторону нож, поднес руки к глазам. Они были в крови.

Ветров положил на плечо друга руку:

— Коль. Пойдем отсюда. Все кончено.

— А?! Это ты, Кость?

Горшков тряхнул головой:

— Сорвался, бля! Хотел одним ударом… а потом, как вспомнил… ребят… кадры по ящику из Звездного, словно разум потерял, особля как руку ему отрубил!..

— Пойдем, Коль. Ты сделал его, а это главное.

— Да! Что-то дрожит все внутри, Кость, холодно!

— Нервы. Пройдет! Поднимемся к роще, у меня там в заначке фляжка со спиртом, отойдешь!

— Я еще никого так…

— Все, Коль, забудь! Ты не человека убил, а дикого зверя. И он первым бросился на тебя с тесаком.

— Да! И все же чего меня так колбасит? Надо точняк на грудь принять!

— Правильно, пойдем. Только обмыться бы тебе!

— В роще родник! Там… обмоемся… после спирта.

Друзья поднялись по тропе наверх. Подошли к деревьям, возле которых сидели на корточках боевики Тайпана и стоял, облокотившись на ствол пулемета, Гольдин. Увидев окровавленного командира, сержант воскликнул:

— Хера себе?! Ты че, Колян, ранен? Задел-таки Теймураз, падла?

Костя жестом показал Гольдину — молчи, мол.

Костя сказал:

— Вот и молчи!

Николай прошел к кустам, сел в траву, скрестив ноги и опустив между них окровавленные руки.

Костя достал из ранца флягу, пошел к Горшкову. Гольдин, когда Ветров проходил мимо, шепотом, так чтобы не слышал Горшков, спросил:

— Че в балке-то было, Кость? Че Колян словно со скотобойни пришел?

— Разделал он Теймураза на куски. Башку срубил.

— Да ты что? Он че, озверел?

— Похоже на то!

Ветров поднес Горшкову флягу:

— Держи, Коль!

Колян дрожащими руками отвинтил крышку, уронив ее на землю, припал к горлышку, сделал несколько глубоких глотков. Передал емкость Ветрову, удивившемуся, что Николай даже не поморщился, приняв изрядную дозу чистого спирта. А Колян, достав пачку сигарет, закурил.

Костя, присев рядом, ждал.

Николай курил обрывисто, глубоко вдыхая и силой выдыхая из себя дым, глядя в одну точку перед собой. Казалось, он продолжал находиться в ступоре. Но вдруг тряхнул головой:

— Да хрен с ним, правда, Кость?

— С чем, Коль?

— Да не с чем, а с кем! С Теймуразом, пидором!

— Конечно, хрен с ним! Как говорится, собаке собачья смерть!

Николай попросил: