– Он попытался съесть перо, – доложила она. – А я ущипнула его, как это делала Нелли…

На этом имени Дон споткнулась.

Я взял их за руки и потащил в столовую. Мы застали сидевшими в одиночестве за своими обычными столиками вкрадчивого мистера Ашера и мисс Хейвуд, всем своим видом изображавшую великосветскую леди. Впрочем, они тоже раскраснелись, и с их лиц не сходило возмущенное выражение людей, которые вступили в словесную баталию с властями, но потерпели поражение.

Заметив мое появление, они тоже оживились в явной готовности обрушить на меня все свои страхи, теории и аргументы, но я сумел удержать их взглядом, четко передававшим мысль: только не при детях!

Вскоре после того, как мы уселись, торопливо появилась маленькая Мэгги Хиллман, которая принесла наши завтраки. Поднос так трясло в ее руках, что я в любой момент ожидал увидеть черепки посуды на полу.

Впрочем, не происходило ничего неожидаемого. Я догадывался, что жизнь в отеле встанет с ног на голову. К этому моменту волнение докатилось уже, вероятно, и до Мыса Талисман.

На свободе разгуливает маньяк! Все девушки подвергаются опасности. Нам приходится жить в постоянном ужасе…

Вот что принято говорить в подобных случаях. И, разумеется, это уже звучало повсюду.

Потому что такова была правда.

Только после того, как Мэгги обслужила нас и ушла, я заметил, что творит Дон. Моя дочь выложила рыбину целиком себе на тарелку и жадно поглощала ее, не успев даже сделать сначала глотка апельсинового сока. Заплаканный Бобби был погружен в какие-то свои мысли, глядя в пространство смоляными глазами.

– Дон! – сказал я резко.

Она вскинула взгляд. Рука с вилкой, не добравшись до рта, застыла в воздухе.

– В чем дело, папа?

– Ты прекрасно знаешь, в чем дело, – я взял чистую тарелку, предназначенную для Бобби. – Половину. Положи сюда ровно половину.

Дочь сердито надула губы от несправедливости, но под тяжестью моего взгляда разрезала рыбу пополам и шлепнула чуть меньшую часть на тарелку Бобби.

– Так-то лучше, – сказал я.

Дон зло на меня посмотрела.

Я поставил тарелку перед мальчиком.

– Только погляди, Бобби, что тебе дала Дон. Вчера она сама поймала эту прекрасную рыбку и хочет, чтобы половина досталась тебе.

Взгляд Бобби вернулся из бесконечности, и он посмотрел на стоявшее перед ним блюдо. Две маленькие ручки ухватили за края тарелку и подтянули ее ближе. Он какое-то время разглядывал рыбу.

А потом очень спокойно и даже торжественно поднял и бросил тарелку на пол.

Фарфор с треском раскололся.

– Ненавижу рыбу, – пробормотал Бобби. – Это все глупо. И рыба ваша глупая.

Одним яростным движением моя дочь склонилась вперед и с силой ущипнула его за руку.

Он снова заплакал.

К собственному удивлению, я вдруг сказал:

– Молодчина, Дон. Ущипни-ка его еще разок.

Но даже самый ужасный завтрак когда-то заканчивается. И поди разберись в детской психологии, потому что после финального стакана молока Бобби и Дон уже снова стали лучшими друзьями. Они вышли из столовой, взявшись за руки с приторной сентиментальностью.

Барнс все еще торчал в холле.

– Инспектор Суини прибудет с минуты на минуту, док, – сообщил он.

– Отлично, – криво усмехнулся я. – Вернусь, как только не нужно будет следить за детьми. Пристрою их на пляже.

Затем я отправил детей наверх за купальными принадлежностями. Они подчинились беспрекословно, даже охотно. И почти мгновенно вернулись. Бобби, по-прежнему серьезный, появился в синих рейтузах и уставился на Дон.

– Я медведь, – заявил он. – И люблю кусаться.

После чего в подтверждение своих слов подскочил к ней и укусил за руку. Оба рассмеялись. Им все это казалось забавным.

В мои намерения входило отвести их на пляж и передоверить заботу о детях Баку Валентайну. Поскольку отель практически пустовал, другой работы у спасателя просто не было.

После событий минувшей ночи кому-то могло показаться неразумным оставлять детей на попечении столь сомнительной личности. Но меня это не страшило. Объединившись в дружную пару, Бобби и Дон не спасовали бы ни перед кем – даже перед маниакальным убийцей.

Бака я нашел на пляже. Усталый и угрюмый Титан надел белые купальные трусы, на фоне которых его кожа выглядела черной почти как у негра. Он сказал, что не сможет приглядывать за детьми еще минут тридцать, потому что ему необходимо отправиться в даль пляжа и заняться мелким ремонтом лодки, которую отель предоставлял спасателю для исполнения им своих обязанностей.

Поскольку что угодно могло произойти, оставь я детей одних, мне пришлось задержаться до возвращения Бака. Посмотрев вслед удалявшемуся в сторону «Головы монаха» спасателю, я разлегся на теплом песке, наслаждаясь, под лучами солнца.

Дон пыталась вовлечь Бобби в игру своего собственного изобретения.

– Ты – черный бриллиант, – слышал я ее объяснения. – Я зарою тебя. А потом найду и откопаю.

Бобби угрюмо сидел и не шелохнулся, когда моя дочь принялась засыпать его песком.

– Черный бриллиант, – продолжала твердить она. – Я закопаю черный бриллиант в этом заранее выбранном месте.

– Что за черный бриллиант? – вяло поинтересовался я.

– Как, ты не знаешь о черном бриллианте, закопанном где-то здесь? – В голосе моей дочери появились снисходительные нотки. – Рыбаки из городка рассказали мне об этом. И я собираюсь найти его. Вот почему тренируюсь на Бобби.

– Не позволяй им дурачить себя, – сказал я. – Черный бриллиант – это, должно быть, обыкновенный уголь.

Я прочел ей небольшую лекцию о свойствах углерода. Но Дон даже не делала вида, что слушает меня. Она уже закопала Бобби по самую голову. А потом совершенно невозмутимо стала сыпать песок ему на волосы.

– Эй, поосторожнее! – вмешался я. – Ты так, чего доброго, попадешь ему в глаза.

Она вняла предостережению и остановилась. Но как только она это сделала, Бобби принялся хныкать.

– Зачем ты прекратила сыпать? Я хочу ослепнуть. Хочу стать слепым.

Но они на удивление оставались живы, продолжая закапывать друг друга, когда вернулся Бак и улегся рядом со мной.

– Все хорошо, доктор, – сказал он. – Теперь они под моим надзором.

– Спасибо, Бак.

Спасатель облизал пересохшие губы.

– Этот инспектор… Он и вправду появится здесь?

– Теперь в любой момент.

Бак долго смотрел на свои руки, а потом быстро вскинул взгляд на меня.

– Я действительно забавлялся с Нелли какое-то время. Должен это признать, доктор. Просто прошлой ночью перепугался и попытался вам соврать. Но все кончилось уже давно. Меня с души воротило, когда я видел, как она обхаживает Фэншоу, а потом втихомолку продолжает встречаться со мной. Но никакого отношения к ее убийству я не имею. – Он снова покраснел. – А прошлой ночью мы не виделись. И вообще… Вам так уж важно рассказывать Суини про фото и прочее? Это только поставит меня в неловкое положение перед всеми.