Возможности ведения боя из наземного положения — довольно ограниченные…

Перед тем как направиться к двери, он бросил последний взгляд вниз. Там по летному полю космодрома, заслышав зов тревожного ревуна, к «Хозяину» трусила перепуганная комиссия. Клонский капитан-лейтенант уверенно обгонял русского майора.

«Ничего-ничего, пусть пошустрят».

Боевая рубка называлась таковой только в дань традиции, а в действительности это была двухъярусная бронированная цитадель в недрах корпуса. От обзорного мостика путь туда лежал неблизкий, несмотря на наличие скоростных лифтов.

Поэтому, когда Белояров спустился из поднебесья, вслед за ним в рубку ввалился тот самый быстроногий клонский капитан-лейтенант, которого он видел бегущим по летному полю.

— Почему посторонние в рубке?! — рявкнул Белояров.

— Почему тревога? — ответил клон вопросом на вопрос. Он говорил с сильным акцентом на русском языке, позабыв о своем «Сигурде».

— Тащ командир, на международном канале не отвечает, — некстати доложил вахтенный.

Клона тем временем взял за локоток один из операторов.

— Нельзя вам здесь. Пойдемте, пойдемте.

— Кто атаковать? — не унимался клон.

— Ладно, отпусти его, — внезапно сменил гнев на милость Белояров. — На орбите что-то есть. Мы полагаем, ваш звездолет. Или флуггер. Или и то и другое. Ответчик молчит, пытаемся с ним связаться.

— Я могу, — безапелляционно заявил клон. Но, оценив смелость своего заявления, неловко улыбнулся и добавил: — Пробовать.

— Ну пробуй. Иван, помоги ему, — приказал Белояров связисту.

Капитан-лейтенант пробовал минут пятнадцать, так и этак.

Один раз был получен ответный сигнал открытой сессии, по которому удалось опознать абонента: гидрофлуггер типа «Сэнмурв». Но сигнал тут же исчез — будто бы неизвестный пилот полностью обесточил всю консоль связи.

Затем цель скрылась за диском планеты.

И больше не появилась. Вышло расчетное время витка, но на орбите 242-11 радары «Хозяина» больше не фиксировали никаких объектов.

Не было их и на других орбитах, доступных обозрению.

Белояров вздохнул с облегчением и засел за донесение для Звездоплавательного Приказа.

Комиссия вернулась к работе.

Май, 2622 г.

Недостроенное шоссе Гургсар — Котел

Планета Глагол, система Шиватир

— А вон там, Таня, я ел курицу. Двадцать шестого февраля сего года.

— Курицу?!

— Да. Это было как сон. Даже и не знаю как сказать иначе. Именно: сон о том, как некий лейтенант Пушкин съел курицу.

— Где же вы ее взяли?!

— Она сама взялась… Помните, я вам рассказывал, как Ферван бросил меня умирать посреди безводной пустыни? Так вот, я решил пешком возвращаться в лагерь. Примерно в этом самом месте я вышел к каньону. Сел покурить. Потом случайно оглянулся — смотрю, курица! Я пробовал ее поймать, у меня ничего не получалось, а потом ее убило пробоем. И притом очень удачно: птица не разлетелась пеплом по ветру, но превратилась в курочку-гриль. Словно в микроволновке полежала.

— Пробой? Ах, ну да, помню… Что-то вроде молнии.

Специальные объяснения насчет пробоя Тане теперь не требовались. Потому как сведения о наиболее распространенных аномалиях Глагола были получены ею от меня и… от Фервана Мадараспа!

С того дня, как мы с Таней сказали «да» в кабинете генерал-майора Колесникова, прошло пять весьма насыщенных недель. Впрочем, какие еще недели бывают на войне? Даже если тебя выдернули из боевой части и переместили в закрытый учебный центр — все равно не очень-то заскучаешь.

«Учебный центр» звучит гордо. Сразу представляются полигоны, казармы, громоздкие тренажеры боевой техники, стрельбища, просторные залы, заставленные муляжами «боевая машина десанта в разрезе». И — обязательно! — спортплощадка с лестницами, турниками и парашютной вышкой.

Это верно — для нормальных «учебок». Мы же в компании множества армейцев, военфлотцев и ученых проживали на казарменном положении и проходили занятия в двух подземных многоэтажках. Многоэтажки эти находились под руинами складов по соседству с Территориальным Управлением ГАБ в том же самом районе 12-2.

Не скажешь, что подземные здания не пострадали от обстрелов и бомбежек. Пострадали, и еще как! Ближайшие к поверхности этажи были разрушены. Завалы мы разгребали собственноручно по утрам вместо физзарядки. Отопление работало на тройку. Вода из кранов то и дело лилась мутно-красная. Филимонов, гражданский химик из «осназа Двинского» (о котором ниже), взял пробу этой жидкости и уверенно заявил, что перед нами вода «аш два о» с тривиальной красной глиной, которая совершенно безвредна.

Мы так и не поняли, примешалась ли эта глина к воде случайно через трещины в трубах или наши кураторы из ГАБ таким наивным образом пытались проверить психическую устойчивость прикомандированных гражданских при столкновении с элементарными «аномалиями» воды. Каковых аномалий на Глаголе ожидалось полным-полно.

Преподавателями в учебном центре «Подвальный», как мы его шутя между собой называли, служили офицеры ГАБ и военной разведки. Те, которые ходили в начале апреля на «Геродоте» к Глаголу, и другие, аналитики, которые никуда не ходили, но обрабатывали результаты разведрейда. Меня, между прочим, тоже не раз просили выступить с лекцией — как единственного русского пилота, которому довелось не только отсидеть на Глаголе месяц, но и пройти по таинственной планете пару сотен километров на своих двоих.

Ну а кроме меня, перед почтенной публикой неоднократно читал пространные доклады капитан егерского корпуса «Атуран» Ферван Мадарасп.

Ферван оказался в числе немногих пленных, которые достались нам после сражения за Город Полковников. Наша победа принесла стратегические результаты колоссальной важности, но вот качеством трофеев и количеством пленных, увы, не блистала. Когда Х-крейсера Иноземцева переломили ход сражения в космосе, а затем высадили свежий бронедесантный полк, среди конкордианских адмиралов и генералов началась тихая паника. Но даже перед лицом полного разгрома пилоты конкордианских флуггеров и бойцы десантных частей остались верны присяге.

Лишившись надежды вернуться на свои авианосцы, целые эскадрильи спонтанно превращались в камикадзе. Совершенно не предназначенные для таких самоубийственных эволюции клонские торпедоносцы уходили в последнее пике, стремясь взорваться вместе с нашими танками, кораблями и флуггерами на летных полях космодромов.

К счастью, лазерно-пушечные зенитные батареи и подоспевшие «Орланы» примерно половину героев разнесли в пылающие клочья, а большинство остальных промахнулось мимо намеченных целей — оказывается, на камикадзе тоже надо учиться…