У меня идея вернуть этот дневник в бабушкин дом, оставить его там. Не знаю, на кой фиг. Надо так. Чувствую.

После вернусь в церковь и буду помогать странникам: кров, питье, жратва, патроны. Все, что нужно для выживания. О миссии своей не забуду. У меня же теперь она в приоритете.

И имен у меня много, получается.

Одно из них – Могильщик…»

Тетрадка, прошелестев желтыми листами, упала на пол обложкой вниз. Скай не стала подбирать дневник.

Решила, что потом.

«Все это время! Все это время разгадка к следующему шагу была у меня перед самым носом! И Могильщик! Он в метре от меня стоял! В метре! И текст в его же церкви проявился! А я не поняла! – мысленно злилась на себя Скай. – Не поняла! А теперь Могильщик мертв! Даже игнорируя то, что умереть он не может! Но где еще искать ответы и следующую подсказку к разгадке дневника, если не в заброшенной церквушке?! Дура! Ну, дура!»

Она быстренько накинула куртку и в одних тапочках выбежала в коридор, забарабанила в соседнюю дверь.

А на последней странице проступила надпись, которую девушка так никогда и не увидела…

«…моя самая главная ошибка, с самого-самого начала, была в том, что я не понимал одного. Не понимал, что всегда приходится чем-то жертвовать…»

Последняя строчка:

«…жертва, что Зона потребует за каждый раскрытый секрет…»

* * *

– Эй, красавица! – свистнул Кот брюнетке по ту сторону обыкновенного сетчатого забора. – Подкурить не найдется? – Он прекрасно знал, что за ней водится такой грешок – сигаретку тяпнуть.

– Да, конечно! – отозвалась она.

С бабой было куда проще, чем с шофером «Газели». Этого хрыча в кепи пришлось останавливать на ходу, вырезав его из полосы и спровоцировав на конфликт. Мало того, он еще и нужен был в, что называется, добром здравии, чтобы провести Кота и его жертв через блокпост. Посему пришлось постоянно угрожать мужику, постоянно пристегивать к чему-либо наручниками и постоянно держать под прицелом. Кот прикинул, что рациональнее всего прибить мужика уже там, в Зимовище. Пусть докатит, а там Кот с ним и рассчитается за комфортную и хорошую поездку по полной программе. Касательно бабы: ей достаточно прописать в подбородок, а потом тепленькой закинуть в кузов микроавтобуса.

Брюнетку зовут Оля – это Кот узнает позже, когда проверит все карманы ее кожанки и найдет в них водительское удостоверение.

Оля подошла к калитке, открыла ее и, выйдя за забор, похлопала себя по джинсам, ища зажигалку.

– А у вас, может, тогда сигарета найдется?

– Найдется, – кивнул Кот. – А вы не боитесь вот так вот выходить вечером к незнакомцам?

– Через ограду неудобно туда-сюда кидать зажигалку. И я могу за себя постоять.

– Рад это слышать. В наши времена редко кому можно доверять. Сейчас, гляну сигарку.

Резко схватив девушку за грудки, он толкнул ее на сетку, после чего впечатал подошву ей в грудь. Оля застонала. Выхватив тряпочку, пропитанную специальным раствором, Кот зажал ей рот и накрыл лицо.

Когда Оля перестала дергаться, он, закинув легкое тело на плечо, быстро добрался до микроавтобуса, что стоял на дороге в нескольких сотнях метров.

– Мы с тобой еще не закончили, красавица, – пробормотал он, грубо бросив ее на землю, крепко связал и затащил ее в кузов. – С женщинами ведь самое главное – быстро не заканчивать! Так что не переживай, милая, веселье только начинается. – Он задвинул дверцу. – Эй, ты! Я к тебе теперь обращаюсь! – крикнул он пристегнутому наручниками к рулю водителю. – Не забывай, что ты мой раб. Когда через блокпост поедем, я буду лежать в кузове, но в ладошке у меня будет зажата граната. Мне нечего терять. Взорву нас обоих. Нас четверых, получается. Так что без глупостей. Поехали! Я проследил: малой возвращается из школы поздно. Перехватим его по дороге. Погнали-погнали! Вези-иии меня-яя, извозчик, по гу-ууулкой мостово-оой, – протянул Кот. – А если я усну-уу, шмонать меня не на-аадо-оо. Я сам себе что-то там…

В этот самый момент ничего не подозревающие Андрей и Лесник раскатывали на втором этаже бутылочку хорошего чешского пива.

* * *

Край вечного лета, деревенька, которую в прошлом году облюбовал и облагородил торговец Малинин, сегодня выглядела унылой и безлюдной. Она и была такой. Огонек двигался по тропинке, отмеченной вешками. Вешки эти давно потеряли свою актуальность, но они были единственным, что свидетельствовало о недавнем пребывании здесь человека. А сейчас – разруха: пепелища домов, отметины от пуль на стенах и заборах, на остовах машин и ржавых дорожных знаках. Вечером так вообще здесь было неуютно и жутковато.

Огонек попытался связаться со своими братьями-анархистами. Везунчик плелся позади, прикрывая друга.

Радиоэфир молчал.

– Что там? – спросил Сурен.

– Не знаю. Ничего не выходит. Не могу связаться с нашими ребятами, хоть ты тресни.

– То есть… как это?

– А вот так это. Никак вообще. Рация молчит. Шум и Рахман не отвечают, как и другие пацаны. – Огонек постучал пальцем по рации. – Абсолютно. Не нравится мне это, Везунчик.

– И что мы будем делать?

– Пойдем дальше. Что же еще остается?

В Зоне было тихо и спокойно. Полный штиль. Даже ветер не тревожил путников.

– Надеюсь, что все хорошо и это проблемы со связью. Ты, Огонек, кстати, не чувствуешь ничего странного?

– В плане?

– Тишина какая-то странная и давящая, слишком спокойно вокруг. Умиротворенно, я бы сказал.

Огонек прислушался к своим внутренним ощущениям. Стало тревожно.

– Как это я не заметил?! Вот теперь почувствовал!

– Что это означает?

– Означает совсем хреновую ситуацию! Скорее, нам нужно найти какой-нибудь подвал! Туда! За мной! – И он указал на домик, где когда-то располагался магазинчик Малинина.

* * *

«Газель» завизжала тормозными колодками. Громко так, на всю улицу. И остановилась у песчаной обочины, выбросив столп пыли из-под колес.

Но одиноко бредущий мальчик-подросток даже не услышал этот противный, режущий слух звук. Ему помешали наушники, из крохотных динамиков которых долбила какая-то новомодная музыка.

– Сиди тихо, – пригрозил Кот водителю микроавтобуса. – Если попробуешь смыться, получишь очередь в лобовик. – Он взялся за автомат и выскочил на обочину. – Слышь, парень?

Молчок.

– Ладно.

Кирилл не среагировал: был виноват все тот же смартфон в руках и наушники в ушах. На все про все похитителю потребовалась минута. Минута – и юнец после толчка в спину повалился на песок, пачкая свою куртку.