Вскоре его армия выйдет из колонии в очередной раз. Но он очень надеялся, что этот раз станет последним. И война, наконец, закончится. Впрочем, эта надежда жила в его сердце перед каждым сражением.

Чтобы преодолеть расстояние, на которое он затратил целых два дня, каларам понадобится несколько часов. Поэтому, чтобы избежать ненужных жертв, надо будет вывести людей в определённое время. Но опоздать тоже нельзя. Здесь всё будет зависеть только от него.

Бойцы уже были готовы и ждали лишь его сигнала. Птунис не торопился. Он попрощался с Заргисом, который специально для него практически ночью открыл свой кабинет и знаменитый сейф, а затем медленно направился в сторону Кормушки.

Здесь сосредоточилась резервная полусотня Алманиса, которая должна будет выжидать удобного момента для удара, если наступит критическая ситуация. Птунис молил всех богов, о которых ему вчера так кстати (или некстати) напомнили, чтобы этот момент не наступил никогда, и ему хватило основного отряда, который готовился к сражению в загоне. Последние наставления, и он покинул Алманиса. Теперь — в загон.

Бойцы основного отряда последний раз проверяли оружие, подгоняли костюмы, маски и шлемы. Двадцать человек в полусотне Норши были вовсе без защитных шлемов. Перед боем Заргис сделал им инъекцию своего нового препарата против внушения. Теперь Норша и её десятники должны были следить за их состоянием и в случае, если препарат не подействует, срочно выводить этих людей из боя.

Когда Птунис вошёл, смех и разговоры смолкли. Перед этим он некоторое время наблюдал из коридора за своими людьми и заметил, что многие новобранцы нервничают. И он прекрасно понимал их. Поэтому, выйдя на открытое пространство, Птунис широко улыбнулся и спросил:

— Ну что, наколем сегодня рыбку на наши остроги?

Это была фраза, с которой погибший Горкис традиционно обращался к выходящим на промысел охотникам. Старого смотрителя не стало, и это его изречение стало понемногу забываться, но не всеми. Как оказалось, сам главнокомандующий его прекрасно помнит.

Бойцы оживились, задвигались.

— Конечно наколем, и не одну! — сразу же поддержал его Радис. — И головастиков наколем, — подмигнул он окружающим его колонистам, явно намекая на филий, — и остальных тупых, но очень жирных рыб!

В толпе кто-то засмеялся.

— Я очень надеюсь, что сегодня будет хорошая добыча, — улыбнулся Птунис, — но головастики меня устроят больше. Помните, чем меньше их останется, тем проще будет жить нам. Ну а если, — лицо его внезапно сделалось чересчур серьёзным, — дела у нас пойдут туго, мы бросим в бой наших берсерков (так в шутку назвал Радис колонистов, которым сделали перед боем инъекцию от внушения филий, и название это сразу же прижилось), — он обернулся в сторону двадцатки подопытных, — и они порвут всех рыб голыми руками.

Теперь смеялись уже многие. Колонисты из других десятков стали подшучивать над своими товарищами, впрочем, абсолютно беззлобно. Те лишь смущённо улыбались и переглядывались.

— А знаете, как я убил свою первую филию, когда ещё никто слыхом не слыхивал ни про защитные шлемы, ни про уколы Заргиса? Да не пяльтесь вы так на командира, времени до боя у нас ещё много, видите, он ещё неодет! Так вот, вышел как-то я из Ружаш на охоту…

Вокруг Радиса мгновенно образовалось кольцо — рассказчик он был отменный. Птунис усмехнулся и стал неторопливо переодеваться. Он натянул гидрокостюм, тщательно проверил оружие, а затем, разминаясь, прошёлся по самому краю загона. Встав у бортика и устремив взгляд в ту сторону, откуда, предположительно, должны были прибыть союзники, он бросил свой мысленный взор в том направлении.

Там кто-то был. Быстрый, свирепый и сильный. Причём был он там не один. И он стремительно приближался. Это Птунис почувствовал совершенно отчётливо. И это были не дозоры их врагов — нет, мысленные излучения этих Приближающихся существ были совсем другими. Подобными тем, которые окружали его в том самом котловане, где он встретился лицом к лицу с Ужасом-Из-Глубин.

«Пора», — сказал он сам себе, а вслух прокричал:

— Командиры, построить свои отряды.

Через минуту его войско, замерев, стояло готовое к бою. Чем-чем, а дисциплиной в своей армии он мог гордиться по праву.

— Друзья, — сказал Птунис, — не буду говорить лишних слов. Скажу просто: сейчас мы выйдем и убьём как можно больше наших рыб. И помните о том, о чём заранее предупреждали вас командиры: если в разгар боя на рыб нападёт кто-то ещё, знайте — это наши союзники. Так что убивайте только знакомых вам врагов, больше никого. Ну что ж, — он вскинул сжатый кулак вверх в привычном всем жесте: — Всем удачи!

Сражение началось как обычно. Противники даже не стали тратить время на разведку. Как только последняя полусотня колонистов вышла из ворот Ружаш, рыбы стремительно атаковали передовой отряд. Люди приняли бой.

Пока передняя группа отражала натиск рыб, остальные выстраивались в боевые позиции. Птунис с гордостью осматривал ряды бойцов. Всё было сделано чётко, без суеты и спешки. Внезапно в голове промелькнула мысль: а ведь он не лукавил тогда, в разговоре с Герфисом. Теперь, случись что с ним, мало что изменится. Армия вымуштрована, есть несколько командиров, готовых его заменить, так что… Сверху на поле боя легли тени спускающихся клотов, и Птунис, отшвырнув прочь все лишние мысли, сосредоточился лишь на сражении.

Наперерез клотам выдвинулись группы перехвата. Клоты стали маневрировать, стараясь обрушиться на войско врагов там, где не было бы этих проклятых пловцов с ужасными взрывающимися штуками в руках. Но отряды бомбистов везде преграждали им путь.

Основной отряд людей стал медленно, но верно отжимать атаковавших их сатков прочь от колонии. Туда, где в отдалении застыла в воде одна из групп филий, руководивших сражением. Внезапно сверху опустилось несколько десятков рыб, заменивших своих товарищей. Освободившиеся филии, взмахнув плавниками, устремились вверх, чтобы сделать глоток живительного воздуха.

«Смотри на них! — мрачно подумал Птунис, наблюдая за сменой состава. — Совсем обнаглели, даже это уже не скрывают! Ладно!»

Что ладно, Птунис ещё не знал, но такую наглость он прощать этим тварям не собирался.

— Седонис, твоя очередь! — произнёс он в шлем.

— Понял, — ответил тот.

Но это был сигнал не только Седонису. Бойцы Радиса и Кратиса перегруппировались и дали несколько слитных залпов, а затем стали отжимать в стороны паникующих сатков, которые больше всего боялись вот такого кучного огня. В образовавшуюся брешь устремился Седонис со своими людьми.

Однако не успели они подобраться на расстояние выстрела к группе филий, как из темноты океана на них со всех сторон ринулись спрятанные в засаде сатки, очевидно ожидавшие этого прорыва.

— Нас атакуют! — выкрикнул Седонис. — Перестроиться!

Десятники дали отмашку своим бойцам, и через несколько мгновений люди Седониса выстроились в оборонительный куб, состоявший из трёх ярусов. Вверху и внизу были квадраты, состоявшие каждый из двадцати человек и контролировавшие все возможные углы и стороны атаки, а посредине разместился сам командир полусотни с запасным десятком, которым он мог распоряжаться по собственному усмотрению.