Птунис разворачивался к последнему — тому, у кого ещё оставался неизрасходованным заряд, и ему казалось, что делает он это ужасно медленно. В его представлении гарпун уже летел к нему, и, когда он, наконец, поворачивался к Пронису лицом, стрела пробивала его грудь, и его отбрасывало назад. Чувствуя, как внутри у него всё холодеет, он всё равно совершал разворот, поднимая опущенный вниз автомат на уровень груди.

Он развернулся. И еле успел подставить под стрелу, направленную прямо в сердце, своё оружие. Гарпун попал прямо в корпус, и автомат вырвало из рук Птуниса. В это же мгновение два изгоя бросились на него.

Птунис вертелся, как угорь, отбивая ножом удары клинков врагов, не забывая следить за раненным в руку противником. Против двоих он смог бы продержаться довольно долгое время. Возможно, до подхода помощи. Хватит и мастерства, и ловкости, и силы. Но если подоспеет третий, то ему несдобровать. Втроём они возьмут его в плотное кольцо, почти в куб, и тогда остаток его жизни пройдёт уже за секунды. За филией он не следил совсем. Знал, что она занята Зубом. Если ему удастся выкрутиться, то и с его кулом всё будет хорошо. Если же нет…

Именно поэтому он так внимательно следил за раненым предателем. Вскоре тот оправился от первого шока, достал левой рукой нож и направился к сражающимся. Птунис сделал два резких удара ножом, пытаясь достать хотя бы одного из врагов и сократить их преимущество в численности, но предатели уклонились. Они разошлись по бокам, и Птунис вынужден был вертеться в разные стороны, чтобы следить сразу за обоими. С третьей стороны приближался раненый противник, и Птунис подумал, что это, пожалуй, конец.

И тут его как будто ударило чем-то. Он продолжал крутиться, но глаза его неотрывно следили за тем, что он заметил несколькими секундами ранее. А именно: за медленно поднимающейся рукой его охранника. Боец был ранен смертельно, это несомненно. Но в последние мгновения своей жизни он всё же пытался прийти на помощь тому, кого поклялся защищать и кому он был обязан всем: раньше — своей свободой, а сейчас — своей смертью. Рука охранника медленно поднялась на уровень плеча, а затем так же медленно и очень плавно его палец нажал на спуск.

Предатель, в которого было нацелено ружьё, в последний момент что-то почувствовал. Потому что он успел повернуться. Впрочем, лишь для того, чтобы все три пули пробили стекло его маски.

Изгои на мгновение опешили, и в этот самый момент Птунис атаковал. Он бросился на раненого изгнанника и за доли секунды успел ранить его уже в левую руку. Пронис бросился на помощь товарищу, но Птунис, перевернувшись, резко выпрямил ноги и отбросил того ударами ласт. Затем он схватил предателя за раненое плечо, сжал изо всей силы и дёрнул на себя. Очумевший от боли изгой почти не сопротивлялся. В мгновение ока Птунис оказался у него за спиной, свободной рукой вздёрнул ему голову и провёл ножом под подбородком.

Затем он подождал, когда прекратятся конвульсии, и осторожно оттолкнул труп от себя. И лишь потом взглянул в глаза замершему напротив него Пронису.

«Вот теперь, и правда, всё, — устало подумал он. — И скоро из нас в живых останется лишь один. Больше пощады не будет. Я и так дважды дарил тебе жизнь. Такой ошибки в третий раз я не допущу. И не советую тебе убегать, Пронис. Я ведь всё равно догоню тебя. Так что давай, посмотрим, чего ты стоишь на самом деле».

Но Пронис и не думал убегать. Он прорычал что-то неразборчивое и бросился на Птуниса. Вскоре в крутящемся во все стороны клубке, состоящем из рук, ног, шлемов и мелькающих клинков, ничего нельзя было разобрать. Враги сражались, не щадя друг друга, за свою жизнь и за то, во что каждый из них всю эту жизнь верил. Сжав друг друга в объятиях, перехватив вооружённую руку, каждый старался подавить соперника.

Наконец, Пронис стал сдавать. Он был хотя и силён, но давно уже не молод, и ему не хватало выносливости. И сейчас Птунис продавливал оборону соперника. Его нож медленно, но уверенно приближался к горлу врага. Внезапно он кое-что вспомнил.

«Прежде чем ты умрёшь, — подумал он, — мне нужно кое-что знать. Значит, рыбы дали тебе прибежище? Где?»

Пронис молча сопел, из последних сил сопротивляясь ненавистному сопернику. Птунис через стекло взглянул ему в глаза и бросил в него яростную, лишающую воли мысль: «Где?»

Пронис слегка обмяк и Птунис увидел в его мозгу удивительную картину. Она была настолько невероятной, что он на мгновение ослабил хватку. И Пронис, воспользовавшись этим и не сомневаясь ни секунды, тотчас же ударил. Его рука с ножом, вырвавшись из стального захвата, устремилась к горлу Птуниса. Тот уже ничего не успевал сделать. Кроме одного: в самое последнее мгновение съёжиться и попытаться подставить под удар голову.

Нож Прониса скользнул по стеклу шлема, оставляя на нём глубокую царапину, и его руку отбросило в сторону. Пронис тут же попытался нанести ещё один удар, но было уже поздно. Птунис блокировал его своим клинком. Другой рукой он выхватил висящий на поясе Прониса короткий гарпун и вогнал его в бок сопернику.

Пронис замер. Затем медленно, очень медленно развернулся и поплыл. Плыл он очень странно: почти вертикально, с трудом загребая одной рукой и еле шевеля ластами.

Птунис смотрел ему вслед. Он тяжело дышал. Схватка далась ему нелегко. Он очень, очень устал. Но дело должно быть доведено до конца.

Он подплыл к мёртвому охраннику, который каким-то чудом ещё не опустился вниз, и осторожно снял с него ружьё. Затем поставил переключатель на одиночные выстрелы и повернулся.

Пронис медленно удалялся в глубину океана. Птунис привычным движением поднял ружьё и тщательно прицелился. Палец его обхватил спусковой крючок.

Врагу не стреляют в спину. Это было его правило. Людей нельзя убивать. Это тоже был его принцип, который он сегодня уже дважды нарушил. Беспомощных не убивают. И это сегодня тоже было. Он нарушил сегодня все свои правила и собирался нарушить ещё одно. Потому что твёрдо знал: предателя, изменившего своему роду и перекинувшегося к другому, чуждому ему, надо уничтожать. Пока эта зараза ещё в зародыше. Это тоже был принцип. И он нажал на спуск.

Палец аккуратно, раз за разом нажимал на крючок. Пули летели вслед Пронису, и каждая находила дорогу к цели. С каждым попаданием Пронис двигался всё медленнее. Наконец он раскинул руки в стороны и, по инерции продолжая движение, стал медленно опускаться вниз.

Птунис опустил ружьё. Обойма была давно пуста. Он посмотрел вслед своему мёртвому врагу и вяло подумал, что надо бы взять с собой тело охранника. Парень спас ему жизнь, да даже и без этого его тело должно быть захоронено по обряду. Он повернулся…

…и самым краем глаза поймав движение за спиной, бросил тело в сторону. Но не успел. То ли он устал, то ли сыграло свою роль внушение, никогда на него до этого не действовавшее. Как бы то ни было, он совсем забыл про филию.

Но филия не забыла про него. Бросив гипнотизировать кула, она сзади напала на человека. Птунис почти уклонился, но только почти. Слишком уж он устал. Острые зубы филии перерезали воздушный шланг, и вода мгновенно хлынула внутрь.