Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, вы отказываетесь?
— Да нет же, я жду, когда мне наконец дадут инструкции.
— Вы их получите, но только к вечеру. А сейчас я покажу вам на карте одну дорогу. Двигаясь по ней, вы точно найдете людей, которые помогут вам пройти по всему маршруту. Кстати, надеюсь, вы не собираетесь отправляться в путь в этой полевой форме. Сейчас ведь никто не рискует разъезжать по стране, поэтому советую вам нарядиться погонщиком скота. Только они и встречаются на наших дорогах. Наденьте блузу, фуражку, грубые сапоги и вооружитесь палкой. Правда, я не смогу дать вам совет относительно того, как лучше пробраться через позиции корпуса великого герцога Мекленбургского. Его части едва ли не ежедневно меняют позиции, и может получиться так, что от Тура до Шартра вы не встретите ни одного немца. Нарвавшись на патруль, выкручивайтесь, как сможете. Можно, например, сказать, что вы направляетесь в соседнюю коммуну для закупки скота.
— Мне знакома эта местность, и я легко найду, что им сказать. В свое время я жил на берегу Эра[125].
— После Шартра не идите прямо на Париж, а сверните на обходную дорогу и через Кольтенвиль и Галлардон двигайтесь в направлении Абли. Если выйдете из Шартра на рассвете, то до Абли доберетесь довольно рано и сразу сворачивайте на большую дорогу. Идите до Сент-Арнуля, но сразу не заходите туда, дождитесь ночи. Постучите в дверь первого же большого дома. Его хозяина зовут Соре, он торгует птицей. Там вы переночуете, и утром вас проведут через лес Рамбуйе и через деревни Селль, Борд и Серне-ла-Виль на небольшой хутор в окрестностях Шеврез. Там найдете торговца обувью Кардоса, у него и переночуете. Записывать ничего нельзя, поэтому все имена вы должны запомнить.
— Понимаю.
На следующий день вас через Вильнев, Шатофор и Туссю проведут до Бука, где вы и расстанетесь с проводником. Дальше до самого Парижа действуйте самостоятельно. Вы плавать умеете?
— Умею.
— Тогда лучшей дорогой для вас станет Сена. Постарайтесь ночью добраться до Севра и переберитесь через реку вплавь. Только смотрите, чтобы вас не подстрелили французские часовые, в тех краях они особенно бдительны. И еще хочу кое о чем вас предупредить. Говорят, что пруссаки натягивают прямо над землей железную проволоку с колокольчиками. Не знаю, правда ли это, но в том, что их часовые всегда начеку, можете не сомневаться.
Я потратил целый день, пытаясь вырядиться, как настоящий погонщик скота. А еще я отправился к парикмахеру и велел, чтобы он сбрил мне бороду и подстриг, как обычно стригут крестьян, то есть сделал небольшие бакенбарды и завитки на висках. Самым неприятным в этом переодевании стала необходимость нахлобучить на голову меховую шапку. Старьевщик утверждал, что шапка почти новая, но я-то понимал, что она верно прослужила нескольким поколениям погонщиков. Мне казалось, что, освоив медленную и неуверенную походку, надев эту шапку, выцветшую блузу, рубаху из грубого полотна, смазанные жиром сапоги, нацепив на пояс серебряные часы, напоминавшие своей формой постельную грелку, зажав в зубах трубку и взяв в руку палку, я стал до ужаса похож на продавца свиней и коров.
Обычно эти почтенные торговцы носят с собой деньги, зашив их в пояса. Но я решил более основательно подготовиться к возможным неприятностям и велел пришить к жилету и штанам специальные пуговицы, деревянную основу которых заменили на обтянутые тканью двадцатифранковые луидоры. На жилет мне пришили шесть таких пуговиц, а на штаны — восемь, что составило в общей сложности 280 франков.
Покончив с гардеробом, я отправился к чиновнику за обещанными инструкциями. К моему приходу все было готово. Я ждал, что мне выдадут пакет с донесениями наподобие тех, что разносят почтальоны, и заранее ломал себе голову, пытаясь понять, куда я его спрячу. Но к моему удивлению мне выдали две крохотные бумажные трубочки, каждая из которых могла бы уместиться в стержне птичьего пера. Это были микрофотографии, изготовленные по методу Дагрона[126].
— Они сделаны в двух экземплярах. Если с одним из них что-то случится, постарайтесь сохранить второй. Донесения зашифрованы, но крайне нежелательно, чтобы они попали в руки неприятеля. Если вас схватят, вы должны их уничтожить.
Я достал из пачки сигару, раскрутил листья и поместил донесение среди листьев табака. Затем вновь скрутил сигару, стараясь придать ей первоначальную форму. Скрутка получилась слабой, но, если не присматриваться, то на вид это была обычная сигара.
Теперь надо было придумать, куда спрятать второй экземпляр. Мне рассказывали историю, как один офицер доставил донесение из Меца, спрятав его в зубном протезе. Мне такой способ не годился: все зубы у меня были свои, да и времени не было, чтобы удалять зуб и ставить на его место почтовый ящик. Идея пришла в голову, когда я проходил мимо лавки торговца красками и увидел маленькие свинцовые тюбики, в которых хранят краски для живописи. Я купил такой тюбик, вложил в него донесение, плотно закрутил и засунул в дыру, проделанную в каблуке сапога. Дыру я потом заделал с помощью куска канифоли. Пруссаки смогут добраться до этого тюбика, только если им очень повезет.
Я внимательно выслушал инструкции, касавшиеся пути следования, но решил, что не стану их выполнять, по крайней мере на начальном этапе маршрута. Две недели, а то и месяц назад, было бы разумно отправляться в дорогу из Шартра. Но теперь Шартр стал опорным пунктом для частей герцога Мекленбургского и генерала Ви-тича. Там я наверняка попаду в руки противника и меня обвинят в шпионаже.
Поэтому я решил выехать из Ле-Мана и, насколько будет возможно, проехать поездом до Куртижи, а уже там отыскать крестьянина или браконьера, который и выведет меня на маршрут.
Время в пути я использовал, чтобы набраться знаний, необходимых в моей новой профессии: почем нынче свиньи, сколько стоят бараны и коровы, и по какой цене здесь можно приобрести телят?
— Донесения зашифрованы, но крайне нежелательно, чтобы они попали в руки неприятеля
До Куртижи я добрался без каких-либо затруднений, но ехал в обстановке крайней нервозности. Люди были уверены, что в любой момент к ним могут нагрянуть пруссаки и по этой причине совсем потеряли голову. Ситуация здесь была не такой, как на берегах Луары. В этих краях не было настоящей армии, а защиту территории обеспечивали лишь несколько батальонов национальной гвардии, да и те выглядели довольно жалко. Понимающие люди
