– Так как же ты побежишь, коли городские ворота закрыты да враги кругом?

– А я через дыру в заборе у кузницы пролезу!

– Там колесо, которое воду из реки подает – перемелет тебя и костей не оставит!

– Ничего, как-нибудь проскочу!

И журналист помчался что есть духу к кузнице. Когда он поднялся на холм и глянул за городскую стену, ему стало не по себе… Почти весь город был взят в кольцо. Оставалась только небольшое пространство, как раз за кузницей, потому что там протекала река и не давала возможности приблизиться к забору. Глеб добрался до дыры и внимательно ее осмотрел. Старики оказались правы… Почти все пространство занимало огромное деревянное колесо, которое крутилось по течению и подавало воду в небольшой арык, идущий прямо в кузницу. Оно было настолько массивным, что одному человеку не представляло никакой возможности затормозить его, чтобы как-то проплыть или пробраться мимо.

– Мне нужен рычаг! – пробормотал журналист.

Он забежал в кузницу к Щеку и начал судорожно рыскать в поисках какой-нибудь прочной железки или палки. Тут ему на глаза попался странный кусок, похожий на кусок арматуры. Он лежал на наковальне. Похоже, кузнецы должны были из него что-то выковать, но времени не хватило. Кусок уже остыл, и парень взял и потащил его с собой. При своем небольшом размере тот весил весьма внушительно, и Глебу даже пришлось остановиться и отдохнуть, прежде чем он донес его до колеса. Парень внимательно осмотрел вращающийся механизм и заметил, что между его лопастями и деревянным забором есть зазор, в который как раз можно засунуть кусок железки, который он нашел. Он поднял «арматуру» и пошел в воду. Когда он добрался до колеса, вода уже доставала ему до шеи. Журналист набрал воздуха, задержал дыхание и присел в воде. Там он открыл глаза и попытался рассмотреть, насколько близко находится дно от нижней части лопастей. Вода была мутная, дно – неровное, но Глеб сумел разглядеть, что сантиметров сорок-пятьдесят у него будет для того, чтобы выбраться по другую сторону водяного механизма. Он вынырнул, отдышался и подошел к колесу с той стороны, где между ним и забором имелся зазор. Затем он поднял кусок «арматуры» и с силой впихнул его в эту «расселину». Железо было мокрым, дерево – тоже, поэтому «арматура» легко вошла в зазор и встала как вкопанная. Колесо жутко затрещало, повернулось еще на пол-оборота … и остановилось. Однако журналист не учел, что течение будет давить на лопасти, и крен колеса будет все больше увеличиваться.

– Нужно торопиться, – сказал он сам себе, – в любую секунду течение пересилит, и мой кусок арматуры вывалится и пойдет на дно. Если я в этот момент окажусь под лопастями, меня просто затянет и перемелет, как говорили старики.

Глеб набрал в легкие побольше воздуха и поднырнул под водяной механизм. Оказалось, что пробраться под колесом было намного труднее, чем он думал вначале. Во-первых, приходилось плыть против течения, во-вторых, вода выталкивала журналиста и прижимала его спиной к лопастям, которые были шире самого колеса, и парень очень боялся, что таким образом он сам выпихнет кусок «арматуры» из зазора, в-третьих, ил со дна поднялся вверх, и не было видно ровным счетом ничего! Глеб карабкался как мог, но два раза течение выкидывало его из-под механизма и выносило прямехонько к кузнице Щека. Журналист чувствовал, что начинает терять силы. К тому же крен колеса стал настолько сильным, что вставленная железяка могла выпасть в любой момент. Выправить же ее было невозможно, поскольку рука парня не пролезала в зазор между забором и лопастями. Глеб несколько раз глубоко вздохнул и снова поднырнул под механизм. Но и на сей раз он понял, что течение его одолевает. Тогда он ухватился за нижние лопасти и, буквально, протащил себя по дну. Но как только парень оказался по другую сторону, кусок «арматуры» выпал из зазора, и огромная махина завращалась. Чудом удалось журналисту зацепиться за забор и выплыть из ужасного водоворота. Он вынырнул из воды и несколько раз судорожно глотнул воздух. Поблизости никого не было. Глеб выбрался на берег и чуть ли не ползком добрался до поля с росшей на нем высокой пшеницей. Тут он слегка привстал и огляделся. Метров в двухстах от него чудские воины продолжали штурмовать городскую стену, позади была река, а впереди виднелся такой родной лес! Поскольку у журналиста не было никакого оружия, то он решил не привлекать к себе внимания вооруженных чудов. Встав на колени, парень быстро пополз на четвереньках сквозь пшеницу к лесу. Давалось ему это нелегко. Острые стебли ранили ладони, а колосья били по глазам, но это было лучше, чем быть застреленным каким-нибудь лучником или зарубленным вражеским воином. Глеб миновал поле и юркнул под сень лесных деревьев. Здесь он уже чувствовал себя спокойнее и увереннее. Короткими перебежками, скрываясь за стволами деревьев, он направился к дому Вереи. Когда он добрался до избы, то увидел страшную картину.

По двору был разбросан нехитрый домашний скарб, а у крыльца со стрелой в груди лежал… Умил.

– Не может быть! – пробормотал журналист. – Неужели я опоздал?

Он бросился к медведю.

– Умил, – сказал сиплым голосом парень, – Умил, братишка, что с тобой?

Но медведь молчал, а с его шкуры на землю струей стекала кровь.

– Умил, очнись! – закричал Глеб и, схватив медведя за шкуру, начал трясти.

Горькие слезы брызнули из его глаз…

Внезапно косолапый застонал и приоткрыл глаза.

– Глеб… – прокряхтел он.

– Умил, родной, – рыдая, проговорил журналист, – ты только не умирай, сейчас я тебе помогу!

Он бросился в дом и нашел на полу чашку с недоеденным медом. Потом он схватил тряпку, которая служила ему простыней, и выбежал из избы.

– Потерпи, братишка, – обратился он к косолапому, – сейчас немного больно будет!

После этого он с силой выдернул стрелу. Умил страшно закричал и потерял сознание. Из открытой раны фонтаном брызнула кровь. Парень немедленно залил в нее мед и крепко-накрепко завязал тряпкой.

– Умил, Умил, очнись! – запричитал Глеб. – Где Верея, где сестрица твоя?

Медведь застонал и пришел в себя.

– Глеб, – пробормотал он, – Глеб, не смог я уберечь Вереюшку! Уволокли ее с собой злые вороги…

– Куда, Умил?

– Вон туда! – махнул лапой медведь, указывая в ту сторону, куда они обычно ходили с Глебом, чтобы добраться до Гледена.

– Спасибо, братишка! Ты полежи, меня подожди! Я Верею освобожу и сразу к тебе вернусь! Ты держись, все хорошо будет!

Журналист сам не верил в то, что говорил: уж больно много крови потерял косолапый. Предательские слезы так и сыпали градом из глаз парня, но он понимал, что пока ничем больше помочь Умилу не может. Кроме того, он очень боялся потерять Верею. Поэтому Глеб поднялся на ноги, издал яростный вопль и помчался в ту сторону, куда утащили дочь Яра…

Парень бежал, не разбирая дороги и совершенно не чувствуя, как его хлещут по лицу и рукам ветки деревьев, как сквозь дыры в лаптях в ноги впиваются сучки… Он совершенно не думал о том, как будет освобождать Верею, не имея никакого оружия. В тот миг в его голове крутилась только одна мысль: «Настигнуть, догнать тех, кто захватил девушку!» Он выбежал из леса в поле и на минуту остановился, чтобы осмотреться…