Даже до окончания года, до подведения официальных итогов, Бенедикт Камбербэтч – лучший актер года. Вне всякого сомнения. Не знаю, что должно случиться, чтобы я поменял свое мнение. Но уж точно не новый марш миллионов, которым называют прогулку по бульвару вдесятером, уж точно не очередная ссора Собчак с Канделаки, уж точно не Бидзина Иванишвили, которому нет дела ни до меня, ни до вас, и которому, я так понимаю, насрать и на Грузию тоже. Не это все.

Посмотрите в «Третьей звезде» на эту дружбу, из которой выпадает один компонент, где каждый все друг про друга знает, а самое главное – про одного, которого нужно было еще так сыграть со знанием дела. Я не знаю, откуда у молодого парня столько знаний об этом, но то, что он меня сделал сильнее – это факт. Заставил меня расплакаться – это факт номер два. А то я стал подозревать себя в нехорошем: что я перестал реагировать на что-то.

Нет, я не перестал. Значит, я родственник Камбербэтчу. Если хотите стать моими родственниками, идите и найдите «Третью звезду».

Я всю ночь смотрел свихнувшийся телевизор, это убиенная (ее убили, это же ясно) моя приятельница Марина Голуб обеспечила мне проблему со сном.

Я вспоминал, тщетно пытаясь не плакать, как в прошлом году на съемках новогоднего выпуска «Девчат», где спасу не было от манерных артистов, от которых и требовалось-то – поздравить людей с наступающим, а они без конца выкобенивались и фыркали, то не так, это не по ним, усталой, от зари до зари снимавшейся Марине я во время летучего перерывчика преподнес чашку чая. Она обрадовалась чашке чая так, как будто выиграла в лотерею, я спросил у Великолепной, не хочет ли она призвать чертей, чтобы черти те, сатанята шершавые, забрали с собой своих сродников-артистов, мнящих о себе невесть что и срывающих съемки.

Она совершенно серьезно ответила, что хочет, и при этом особенно зарвавшихся хочет перед расставанием попытать бормашиной. Сказав это с самым серьезным видом, она расхохоталась. «Это же дети» – сказала. «Капризные, невыносимые, но прекрасные» (среди детей были замечены Цискаридзе и Королева с Тарзаном).

Пауза из-за одного из «детей» все длилась, и я по своему обыкновению терзал ее вопросами. Например, чему ее научило сумасшедшее ремесло ее, она ответила, что: думать, не стесняться быть клоуном, не отступать.

Всякий раз, когда я встречал Марину, она всегда казалась мне идеалисткой, причем этот идеализм носил какой-то опереточный, вакхический характер, в каковом идеализме часто упрекают меня, но мне легче, я всегда прошу списать его на похмельную трепетность.

Жизнь многих звезд, почти всех, кого я знаю, это мыльная опера, замаскированная под психологическую драму. А Марина даже драму могла перекодировать в мыльную оперу, потому что не стеснялась быть клоуном, что и доказала тут же, когда съемка возобновилась.

Ожидая очереди, я стоял за оператором, грузным, в летах, и я слышал, как режиссер поставил ему на вид, ты чего, мол, крупным планом одну Голуб показываешь? Оператор тихо огрызнулся: «А больше некого потому что».

Я знаю, что он имел в виду.

Прощай, Марина, прости.

Естественные люди – красивые люди. Взять хотя бы меня. Шутка. Ричард Гир естественно, красиво стареет. Он сыграл в фильме «Порочная страсть», который не устроил неестественных и некрасивых российских критиков тем, что Ричард Гир в нем слишком спокоен, хотя играет роль человека, империя которого вот-вот рухнет из-за финансового кризиса.

Российские кинокритики, глядя на естественного актера Ричарда Гира, на которого я равняюсь, ничего страшного в старении не видя, не понимают, что не в каждой роли нужно быть истериком. Можно вот так, по-мужски, переживать драмы.

Очень крепкий фильм «Порочная страсть» в оригинале называется «Арбитраж», но нам же нужно в Саранске заманить пьяную пару, которая будет совокупляться на заднем ряду. А напишешь «Арбитраж» – они в зал не пойдут. Ричарда Гира они не знают, знают только Нюшу и Тимати, поэтому их надо завлечь названием «Порочная страсть».

Ничего порочного там нет, если только за порок не брать неуемную жадность людей даже не до жизни, а до денег, и не понимать под пороком вот этот дуализм: и на х** не сесть, и рыбку съесть.

В фильме очень просто, без затей, показывается человек, который настолько привык к двойной жизни, что уже и сам верит, что делает все правильно. А ты начинаешь верить в то, что он не знает, что то, что он делает – неправильно.

Никакой снотворности в фильме нет. А вот там, где появляется каким-то образом умудряющийся неестественно стареть Роберт Де Ниро, я уже, как выражается неграмотная молодежь, плохо читающая мои колонки, напрягаюсь. Потому что жди какого-то подвоха.

Он может играть инфернальность, даже не играя ее, потому что, мне кажется, если есть хоть какая-то правда в словах «как человек живет – так он и стареет, все на его лице», тогда, значит, Роберт Де Ниро злой человек, потому что стареет он безобразно.

В фильме «Красные огни» он играет инфернального кудесника, не играя его: я говорю о том, что Роберт Де Ниро до старости лет решил сниматься во всем подряд, чтобы заработать денег. Я это стремление уважаю, только нужно каждую роль преподносить как шедевр, потому что по сравнению с тем же Ричардом Гиром это игра актера театра имени Гоголя в сравнении с Шоном Пенном.

Главный смысл фильма «Красные огни» – никогда не относись к непостижимому с бравадой, с высокомерием, потому что непостижимое, если ты к нему относишься с неестественной пренебрежительностью, вернется к тебе или каким-то образом устроит так, чтобы одним концом своим грохнуть тебя по башке.

Никогда не относись к тайнам мироздания с напыщенным видом ученого мужа, потому что никто не знает ответов на вопросы, никто не знает, что такое потустороннее, есть ли жизнь после жизни. Но скептики обычно получают легкие щелчки по носу в лучшем случае, а в худшем их убивают прямо как в фильме «Красные огни» инсультом или каким-нибудь несчастным случаем, как привет из темного чулана.

Но второй раз, в отличие от фильма, где играл Гир, этот фильм я смотреть точно не буду. И вообще, эта колонка затеяна мною про то, про что я не могу молчать и неумолчно готов говорить всю неделю. Это «Неудержимые 2» – скопище костоломов, которые презрительно относятся к спецэффектам. Если драка, то с кастетом, если ломать человеку хребет, то только кулаком, а не рисовать на компьютере.

Сталлоне собрал таких старичков, которые бормочут «обожаю классику, группу Creedеnce», «обожаю состояние этиловой интоксикации» (а они все ведут себя так, как будто они в состоянии этиловой интоксикации).

Вот эти их мотоциклы, эти огромные джипы, этот надоевший уже всем Брюс Уиллис и еще тьма актеров вроде Чака Норриса, уже давно никому не нужных, артистов восьмого ряда в нынешнем Голливуде, которые были и в горячих точках, и в горячих хит-парадах, видели в жизни все. Они играют парней, которым всего-то нужно наказать зло, всадить по рукоять какой-нибудь кортик в грудь ублюдку, потом вернуться в шалман, где гремит отвратительная музыка вроде «Металлики» и где слабые на передок, как молодежь выражается, девки садятся им на колени, и они, с сальными волосами, если у кого сохранились волосы, знают, что на сегодня миссия завершена. Можно нажраться, пока неизбежная пуля за хорошие дела не соприкоснулась с твоим затылком, твоим виском или твоей грудной клеткой.