тропинку. Прошел десяток шагов, деревья расступились и он вышел на берег небольшого озерца, похожего на позеленевшую монету от покрывающей его поверхность ряски. И замер.

Берег кишел людьми. С деловитостью блох на собаке они сновали, наполняя мешки выброшенным из воды мусором. Молодые парни в плавках, то и дело погружаясь в воду с головой, добывали мусор со дна – рядом плавала надувная лодка, уже доверху полная гниющих водорослей, тряпья, даже обрезков ржавого металла. Какой-то парень, явно веселясь, строил вдоль берега батарею разрозненной обуви: рваную вьетнамку, прохудившийся сапог, расклеившийся кроссовок, несколько тапок от разных пар… потом выловил парные белые туфельки на шпильке, и настороженно полез обратно в воду, явно опасаясь найти на дне их владелицу.

– Тяф! Тяф-тяф-тяф! – мелькнула рыжая молния, и молодой спаниель волчком закрутился у его ног, весь в вихре разлетающихся ушей. Захлебнулся от переполняющего душу счастья и восторженного ужаса: то норовя прижаться к ноге, то пластаясь на животе в попытках изъявить свое преклонение.

Он присел на корточки, одновременно хмурясь и улыбаясь. Эта человеческая манера создавать одних живых существ из других! Как они это называют – выведение пород? Хоть бы думали иногда, что делают: висячие уши – это же неправильно, стоячие должны быть, чтоб проветривались, тогда никакая хворь не прицепится! Но спаниель был хорош. Да что там, прекрасен, он сам не сделал бы лучше! Он почесал спаниеля за ухом. Спаниель замер и уставился на него темными влюбленными глазами.

– Чапик, фу! Куда грязные лапы ставишь, бессовестный мальчишка! – седенькая старушка торопливо семенила к ним. В одной руке у нее был мешок, а в другой – палка с гвоздем. На гвоздь, как рыба на острогу, был насажен скомканный пластиковый стаканчик. – А, вижу, вы для работы переоделись! – без паузы продолжала она, разглядев его раздолбанные кроссовки, покрытые застарелой грязью штаны и растянутый свитер, насквозь пропитанный потом. – Очень, очень правильно! – покивала она. – Я смотрю, вы мужчина крепкий. А идите-ка вон туда! – она стряхнула пластиковый стаканчик в мешок, и палкой с гвоздем указала на прячущуюся за деревьями протоку. – Туда наша девочка пошла, посмотреть, что еще надо сделать.

– Наша… девочка? – слова шли с трудом – он слишком давно не говорил с людьми, да и не стремился говорить.

– Ну да, которая все это затеяла! – одним махом обводя кишащие народом берег и озеро, старушка взмахнула палкой так, что он шарахнулся от просвистевшего рядом гвоздя. – Вы ж по объявлению пришли? – и в ответ на его кивок закивала сама. – Представляете, какая умница, а еще говорят, молодежь у нас плохая! С головой плохо у тех, кто так говорит: видали, сколько молодежи собралось? А девочка одна пошла, вот вы и приглядите, а то мало ли, вдруг обидит кто? – и поглядывая на раскинувшего лапы и млеющего под почесывающими ему пузо пальцами спаниеля, пробормотала. – Ни перед одним человек Чапик так не раскладывался! Перед плохим бы не стал! Ну, пойдем, сибарит рыжий, пойдем, работать надо! – и она метко наколола на гвоздь очередной пластиковый стаканчик.

Перед человеком, может, и не стал бы… Он потрепал заскулившего собаченыша по голове и направился к зарослям, на которые указала старушенция. Значит, всю эту толпу собрала одна… девочка? Он нервно повел плечами: от местных… девочек, а также девушек, женщин и старушек можно ожидать чего угодно. Подлости, предательства, неимоверной Силы, такой же чудовищной решимости и наглости… Чудовища они, иначе маялся бы он в этом проклятом мире? Но посмотреть на девчонку надо. Он двинулся напрямую через заросли, мягко и словно бы невесомо ступая – ни одна колючка не впилась в штанину, а ветки кустов, казалось, сами отклонялись, чтоб не зацепиться за растянутый свитер.

Еще сквозь кусты он услышал густой рокот – словно предостерегающе рычал большой пес. Сделал шаг – и понял, что не напрасно старушенция боялась оставлять девчонку одну.

– Не, ну вот на фига ты это устроила? Кучу народу переполошила… – протянул ленивый голос, то ли юношеский, то ли вовсе мальчишеский, не разобрать. На узкой песчаной полосе у протоки сидели двое парней – то ли старшеклассников, то ли младшекурсников – и лениво хрустя чипсами из пакетиков, пялились на девчонку в воде. Девчонка в трусиках от купальника и мокрой насквозь майке молча, словно не видя их, пыталась ворочать застрявшую под водой тяжеленную автомобильную шину – как ее сумели затащить на самое дно балки и спустить в озеро, было совершенно непонятно, но вытащить оказалось еще тяжелее. Девчонка примеривалась и так, и эдак, но видно было, что спиной к парням на берегу она старается не поворачиваться. У самой кромки воды, расставив лапы и угрожающе опустив голову, стоял здоровенный, чуть не по пояс самой девчонке, белый пес. Зубов он не скалил, но негромкое клокочущее рычание гулко разносилось по берегу.

– Псину свою убери, если не хочешь, чтоб по судам затаскали! – негромко обронил второй парень, из-под полуприкрытых век следя за собакой.

– Рвач, иди сюда! – скомандовала девчонка. Пес не повернул головы. В голосе девчонки добавилось металла. – Сюда… сейчас же!

Пес повел головой, явно осуждая легкомыслие подруги, но хлюпая лапами по воде, потрусил к ней. Девчонка размотала затянутый на талии кожаный пояс, оказавшийся специальной сбруей для пса: широкий ремень лег на мохнатую грудь, а тянущуюся от него постромку девчонка принялась обматывать вокруг шины:

– Давай, Рвач, потащили! – пес налег на постромки, девчонка бухнулась на колени, пытаясь вытолкнуть шину из затянувшего ее песка.

Первый парень невольно приподнялся, словно хотел кинуться на помощь надсадно пыхтящей девчонке… и тут же со смешком плюхнулся обратно на песок.

– Грыжу наживешь. – хмыкнул он. – Тебе что, больше всех надо?

– Что ты ее отговариваешь? – второй презрительно скривился. – Дураки впахивают, умные пользуются. Пусть работает, в чистом отдыхать приятнее. Я даже не против, чтоб она тут каждый день прибиралась. – он с хрустом смял опустевший пакет чипсов… и размахнувшись, швырнул его в воду. Яркий комок закачался на волнах рядом с девчонкой.

Она яростно вскинулась… Второй сидел на берегу и нагло улыбался, на физиономии его было написано: «Ну и что ты мне сделаешь?». Пес рванулся. Девчонка обеими руками обхватила его за шею, прижимая к себе.

Он вздохнул… и выбрался из-за кустов. Злорадно усмехнулся, когда увидел как дернулись мальчишки. Понятно, девку-то травить легко, а вот чего ждать от мрачного заросшего мужика – неизвестно. Зато эмоции пса можно было пощупать руками. Конечно, он не вертелся на месте и не взвизгивал как юный спаниель – невместно умному, солидному и не такому