– Подождите. – Солан вдруг наморщила лоб и повернулась к царю: – Вы сказали, что один из северян разбил так называемому главному советнику нос?

– Да, верно. – Искандер протянул руку и, неожиданно для царевны и для самого себя, кончиком указательного пальца разгладил ей складку между бровями: – Прошу, не делайте так. Вам не идет.

Не только Солан, но и все присутствующие ошеломленно уставились на него. Однако царевна вновь проявила выдержку, никак не отреагировав на его странный поступок, и пояснила:

– Я вспомнила свадьбу своего брата. На церемонии в храме и после, во время пира, эфранский государь, отец невесты, часто прикладывал к лицу платок. Царица Майя тогда сказала, что ее супруг – человек крайне чувствительный и, расставаясь с очередной дочерью, не может сдержать родительских слез. И хотя мой отец считал подобные вещи непозволительным проявлением слабости, я хорошо понимала царя Эзру и сочувствовала ему. Я видела, как он старается выглядеть веселым и прячет покрасневшие глаза и припухший нос… вот только, как бы ни сильна была отцовская печаль, вряд ли она заставит течь из ноздрей сукровицу. – Солан усмехнулась. – Я несколько раз подходила к столу, за которым сидели мужчины, и случайно заметила пятна на платке. Великие боги, мое сердце в тот миг преисполнилось жалости. Сперва я позавидовала эфранской царевне, которую так сильно любит отец, а потом подумала: что если государь Эзра неизлечимо болен и потому так спешно выдает замуж своих дочерей? Если бы я тогда знала…

– Ничего себе! – весело хмыкнул Рагнар. – Получается, Керк и Эйрик пожелали провалиться и плюнули под ноги самому царю Эфрана, а Фаррас еще и приласкал его кулаком? Настоящие герои! Надо им рассказать; представляю, как они удивятся. Такая история стоит того, чтобы о ней написали на памятном камне. А парни наверняка еще и песню сложат.

– Погоди радоваться, пока это лишь предположение, – осадил его Искандер. – Когда твоим людям станет лучше, я сам поговорю с ними, чтобы у меня не осталось сомнений. А теперь давайте дослушаем Калигара.

– Да, государь. Я долго просматривал свитки и наконец добрался до самых старых, покрытых таким слоем пыли и паутины, что прикасаться к ним было страшно. Увы, почти все они были на баасийском, как и те изречения, увековеченные на стенах зала, и я не сумел разобрать ни строчки. Но зато среди них я нашел, вероятно, древнейший в хранилище Бааса манускрипт на всеобщем, имеющий отношение и к языкам и к истории.

Солан взглянула на Герику: мелья не столько слушала, сколько с интересом просматривала принесенные наместником свитки.

– В нем говорится об истории государства Имран, которое сотни лет назад было разорено и стерто с лица земли пустынниками Мессы. Его название произошло от двух слов «ime rahn» – «нижний край»… тогда как название царства Эфран – от «efe rahn», «верхний край», что говорит не только об их географическом положении, но и о принадлежности к единому государству, занимавшему не только весь полуостров и перешеек, но и простиравшемуся далее, до Песчаного Моря – бесплодной и жаркой пустыни.

– Легендарное Мередийское царство? – приподнял бровь Искандер. – Если оно и существовало, то это было тысячу лет назад и никаких сведений о нем не сохранилось. Другой язык, другие боги… возможно, что-то можно было найти в сожженных хранилищах Имрана, но даже просвещенные жрицы Тривии не прочли бы ни строчки на давно исчезнувшем языке.

– Это так, – согласилась Герика, – хотя часть имранских летописей не исчезла. Тогда еще люди не знали свитков, а делали записи на табличках из глины, которые не сгорали в огне. Я видела их и даже держала в руках, но на то, чтобы понять, что там написано, может уйти целая жизнь. Именно поэтому я стала изучать древние, почти вымершие языки, чтобы найти в них ключ к пониманию…

– Почему мы вообще говорим о том, что происходило в незапамятные времена, вместо того, чтобы выяснить, что задумал лживый и двуличный эфранец? – перебил ее царь. – Мне не интересны предания и легенды, я пытаюсь понять, что происходит на полуострове сегодня, сейчас!

– Государь, древние рукописи содержат не только мудрые рассуждения философов, – заметил Калигар и тут же поймал преисполненный благодарности взгляд мельи. – Очень часто история повторяется, и если не знать ее, не учитывать ошибки и достижения предков…

– Вот о чем я тебе говорил, – поддакнул Кромхарт. – Нужно изучать памятные камни и ставить их самому, а не пытаться забыть, даже если обидно и больно.

Герика оторвалась от чтения манускрипта, подняла голову и встретилась с ним взглядом.

Интересно, что ты напишешь обо мне на своем камне, Рагнар Кромхарт?

Варвар, разумеется, ничего не ответил ей и отвернулся.

– Государь, вашему советнику удалось обнаружить поистине бесценные свитки, – проговорила девушка, – хотя, на первый взгляд, они не имеют никакого отношения к Эфрану. Например, вот этот повествует о междоусобной войне между двумя сыновьями царя, в результате которой государство Танар разделилось на две части: Танарию и Тиррен. И его безымянный автор сожалеет о том, что подобное с давних пор происходит на всем полуострове: большие царства распадаются на более мелкие и, соответственно, менее защищенные… А самая старая рукопись рассказывает о судебном процессе над несколькими учеными и жрецами, которые якобы отыскали скрижали древних, перевели их, а потом оскорбили Великого Аштура, заявив, будто он был не Богом, а всего лишь первым царем и основателем мередийской династии, объединившим разрозненные племена в единое государство.

– В легендах иногда упоминалось об этом, – нехотя согласился Калигар. – Не зря же Аштура еще называют Богом-Воином, покровителем царей, военачальников и героев. Как же нам сейчас не хватает такого же сильного государя, который сумел бы своим мечом…

Его рассуждения оборвал негромкий мелодичный смех Герики:

– Если верить ученым-отступникам, наместник Калигар, для объединения земель основатель династии использовал вовсе не меч. По легенде у Аштура было двенадцать дочерей, которых он отдал в жены вождям постоянно сражавшихся друг с другом племен. И когда у них родились наследники, мужья этих женщин неожиданно один за другим ушли из жизни, после чего Аштур получил все их земли по праву родства. Объединенное царство он назвал Мередийским – от «mere edien», что означает «великий юг». Говорили, что новое государство при нем действительно процветало, люди жили в мире и достатке, восхваляя правителя, а сын его, ставший царем после смерти отца, провозгласил его богом.

– Я даже не знаю, как это назвать. – Искандер нахмурился. – Богохульство? Или святотатство? Это все равно, что сказать, будто Великая Тривия не сходила на землю с лунным светом, а была обыкновенной женщиной, лечившей болезни травами и рожавшей мужу детей. Подобные ложные открытия подрывают веру, лишают людей божественной опоры, разлагают их души. И наказание за это только одно – смерть!

– Да, государь, – перестав улыбаться, проговорила мелья. – В свитке написано, что баасийский суд приговорил этих жрецов и ученых к смерти, а все их труды было велено уничтожить. Но последние строчки свидетельствуют о том, что накануне экзекуции нескольким из жрецов удалось бежать. И их не сумели найти.