Стас тоже поднялся на ноги, прицелился в телохранителя, но выстрелить не успел – тот, наконец, попал в Ингу. Удар пришелся в живот, Ингу согнуло и бросило вначале на стену, а потом – вперед, на колени.

Стас выстрелил – телохранитель упал.

– Они тоже вооружены! – крикнул Дальский. – У них тоже оружие!

«Всех!» – прозвучало в голове у Стаса. – Всех!».

Стас опустил пистолет. Заставил себя опустить пистолет. Стас ясно видел – у выживших оружия нет.

«Всех! – теперь команда не прозвучала, взорвалась у Стаса в мозгу. – Никого нельзя оставлять!».

– Нет, – сказал Стас. – Нет…

Он заставил себя разжать пальцы. «Дыродел» ударился об пол и отлетел в сторону.

– Он ранен! – крикнул Дальский, бросаясь к оружию. – Они его ранили!

Инга снова оказалась на ногах. И снова открыла огонь. Схватив упавший пистолет, Дальский тоже торопливо нажимал на спуск. И вынырнувший откуда-то из кучи мертвых тел Фрейдин тоже стал стрелять. Они стреляли даже тогда, когда никто уже не стоял. Даже когда тела перестали шевелиться – они все равно стреляли.

Первым замолчал пистолет Дальского – кончились патроны. Потом одновременно прекратили стрельбу Инга и Фрейдин.

В воздухе плавали сизые клубы сгоревшего пороха. Першило в горле. Стас сел на пол, попытался глубоко вздохнуть, но закашлялся.

– Жители Харькова, – сказал Дальский. – Вы сами видели все, что произошло… Вы…

Дальский попытался вытереть ладонью лоб, но обнаружил с удивлением, что все еще держит в руке пистолет. Прохор Степанович положил «дыродел» на трибуну, достал из кармана пиджака белоснежный платок и промокнул пот с лица.

Толпа на Проплешине потрясенно молчала.

Молчали люди, стоявшие и сидевшие перед экранами по всему городу.

– Мы не хотели крови, – сказал Дальский и снова вытер пот со лба.

Пальцы председателя Городского Совета дрожали, это заметили все. И то, что черное лицо шефа Службы Безопасности залито кровью, – тоже все увидели. Максимка подошел к Дальскому, и тот отдал ему свой платок. Фрейдин вытер кровь.

– Мы благодарны… – Дальский оглянулся. – Мы благодарны консулу Российской Федерации Станиславу Ильичу Колосу за то, что он, рискуя жизнью, предоставил нам информацию о заговорщиках и вместе с нами… плечом к плечу, так сказать…

Автоматическая камера повернулась, нашла Стаса. Перед ним на коленях стояла Инга, осторожно ощупывая левое плечо.

– Что там? – с беспокойством в голосе спросил Дальский.

– Легкое ранение. Навылет, – Инга улыбнулась, глядя прямо в камеру, и все зрители поразились, какие яркие у нее глаза. – Заживет.

– Мы просим у вас извинения за то, что произошло, – камера вернулась к Дальскому. – Сейчас мы заканчиваем трансляцию… У нас слишком много работы… нужно снова включить биореакторы, обеспечить водоснабжение… Все это будет сделано в ближайшие сутки. Я обещаю вам. Я – обещаю! И в ближайшие дни мы начнем подготовку выборов нового Городского Совета. Вы, и только вы, можете управлять своей судьбой. Я сделаю все, чтобы сегодняшняя трагедия больше не повторилась… Я обещаю.

Камеры выключились. Экраны по всему городу погасли.

– Да не плачь ты, Сандра, – сказала Маринка. – Живой ведь… Все хорошо.

– Хорошо, – всхлипнула Сандра.

– Неплохо, – сказал Дима Механик. – Убедительно получилось. Правда, Николай Александрович?

– Круто! – восхитился Паленый. – Чик-трак, и Проша в дамках! Теперь с ним нужно ухо востро держать.

Паленый позвонил М’Боге, и тот подтвердил, что теперь лучше с Дальским не ссориться. Себе дороже выйдет.

– Ты еще новости про ректора и Диму не слышал? – спросил М’Бога.

– Нет, а что?

– Оказывается, Дима узнал, что ректора замочить хотят. Баба его, пресс-атташе. Бросился предупредить по старой памяти, только не успел. На секунду опоздал… – М’Бога покачал головой. – Меня Чернышов предупредил, просил Абдулу порадовать и успокоить.

– Димка тоже молодец… – одобрил Паленый без иронии и сарказма. – Фатиму убили?

– Своей рукой пристрелил. У нее в ладони инъектор был, как у цыган… Ну, ты слышал про такие…

– Слышал.

– Вот и пришлось стрелять.

– Я же и говорю – молодец. Кто теперь на Рогани останется, когда его ректором выберут?

– Я туда не полезу. И тебе не стоит. Ты меня понял?

– Как не понять… – Паленый закурил сигару. – Нужно будет Димку поздравить.

– Нужно. Абдула психанул, что не от его руки подох Николка, но тут ничего не поделаешь. Пусть покойника из земли выкопает и в рожу ему плюнет, как думаешь?

– Даже и думать не хочу. Пойду спать, наверное. Дурной день получился. Хаорану расскажешь?

– Он, думаю, и так все знает.

Товарищ Хаоран всего не знал, но о многом догадывался. Пока остальные возбужденно обсуждали увиденное, он просмотрел еще раз запись перестрелки в конференц-зале, обратил внимание на удивленное выражение лица Савватеева, когда у того в руках оказался пистолет, печально улыбнулся, когда «протеиновый король» смог повалить Максимку одним толчком, и чуть поморщился, уловив в экспромте Дальского гладкость домашней заготовки…

– Колесо вращается на одной оси, – сказал товарищ Хаоран и поежился.

Ему было зябко. Ветер перемен усиливался, грозя превратиться в бурю.

– Проветрите здесь все, – приказал Дальский вошедшему безу. – И начинайте выносить трупы. Вниз, в свободный бокс. Там же есть свободный?

– Номер один, – сказал Фрейдин. – Туда складывайте.

– Если не вместятся, позовите Максима Андреевича, – весело посоветовал Дальский. – Он обещал лично всех утрамбовать.

Охранник вышел.

– Может, теперь по рюмочке? – Дальский потер ладони. – Есть повод!

– Вызовите медика, – сказала Инга, все еще стоявшая перед Стасом на коленях.

– Зачем?

– У нас ведь раненый, – напомнила Инга. – Сами же объявили. Он мне еще и жизнь спас…

Инга наклонилась к Стасу, коснулась губами его губ.

– Да пошла ты… – Стас попытался ее оттолкнуть, но тут грохнул выстрел. – Ты что делаешь, зараза?

Стас закричал от боли и неожиданности.

– Левое плечо, мякоть, как и было объявлено, – деловито пояснила Инга, выпрямляясь. – Через неделю-две – заживет.

– Дура ненормальная, – прошипел Стас, зажимая рану на плече. – Рубашку попортила…

Инга погнала охранника, прибежавшего на выстрел, за дежурным медиком и велела никому не входить в зал, даже если начнется пальба.