

* * *

— Давид, — тереблю конец косы, наблюдая за мужем. Не будь сейчас напряжения между нами, воспользовалась моментом для воплощения плана по продолжению рода. Увы, мои мысли заняты наследницей Сабаева, и я не хочу, чтобы утром она плакала, не хочу, чтобы замыкалась еще больше в себе.

— Я устал, Ален, не до разговоров, — садится на кровать со своей стороны, крутит головой в разные стороны.

— Ты ж не отдашь Милане? — все же глазами провожаю полотенце и облизываю языком уголки губ.

— Утро вечера мудренее.

— Ты издеваешься надо мной? — завожусь, но тут же делаю глубокий вздох и выдыхаю. — Ты можешь четко мне ответить? Я молчу про то, что она осталась в этом доме.

— Ты предлагаешь ее выгнать на улицу? Человек ехал из другого города на ночь глядя.

— Ее никто не звал. Без нее бы справились. От этого порыва, звание заслуженной матери ей все равно не светит!

— Алена, прекрати, — осуждает меня тяжелым взглядом, прикрываю глаза, пытаюсь унять свой гнев. Получает плохо, поэтому между нами виснет молчание.

— Что я должна сделать, чтобы ты поменял свое решение? — хочет послушную жену? Будет ему послушная жена. Хочет детей? Рожу ему одного, двоих, соглашусь и на троих. Прекратить носить короткие платье? Ок, не проблема, натяну на себя балахоны.

— Ты знаешь, какое я принял решение? — смотрит прищурено, ложится на спину, прикрываясь до пояса одеялом.

— Тут и к гадалке не ходи.

— Ален, вот скажи мне, ты мне настолько не доверяешь или сомневаешься в моих словах?

— Ну… Слово ты умеешь держать.

— Я тебе как-то отвечал на вопрос по поводу Хади, ты кажется забыла мой ответ, — напрягаю память, силюсь вспомнить все наши откровения, получается далеко не сразу, но как только до меня доходит, я хлопаю в ладоши и кидаюсь на шею к мужу. Он едва успевает меня обнять и сдавленно засмеяться.

— Боже, ты в курсе, что ты самый аху***ный муж на свете? — заглядываю в ласковые глаза и покрываю его лицо поцелуями, не в силах унять свою радость, свой восторг.

— Алена, прекрати, — пытается увернуться от града моих чмоков, но не спихивает со своей груди, нет и намека на что-то еще.

— Вот почему нельзя сразу все сказать сразу? Зачем вот это нервы натягивать, доводить до предела?

— Мне нужно было подумать. Приезд Миланы и наш с ней разговор ускорил мои мыслительные процессы.

— Ты иногда такой тугодум!

— Если бы я все решения принимал на эмоциях, сидел бы сейчас в тюрьме либо за незаконную деятельность, либо за нанесение тяжких повреждений. К счастью, здравого рассудка у меня больше, чем порывов.

— Какой ты скучный, — бурчу, очерчивая изгиб его губ, с нежностью рассматривая уставшее лицо. — Ты выглядишь уставшим.

— Я переживаю за бабушку. Она самый мой близкий человек.

— А как же я? — шутливо возмущаюсь, он проводит рукой по моей голове, костяшками по щеке.

— Теперь и ты мой человек, — сдерживаюсь, чтобы не начать уточнять еще о чувствах, вздыхаю и укладываюсь на его грудь.

— У меня нет такого человека. Я думала, что самые близкие — это мама и папа. Увы… Когда они развелись, чувствовала, что наша семья распалась именно из-за меня. Это, конечно, не правда… Просто папа много работал, мама часто бывала заграницей, я просто училась. Однажды у папы появилась Полина, у мамы Карло. Он неплохой мужик, получше, чем Поля. Когда они поженились, предлагал мне переехать в Италию. Поля желала, чтобы я слезла с шеи папы. Желательно навсегда.

— Ты слезла. У тебя своя квартира, свой счет, у тебя есть без пяти минут диплом, и ты соображаешь в рекламе. Ты не пропадаешь без мужа, а твоя мачеха без мужа никто. Ей и идти некуда. Вроде Миланы, только европейский тип.

— Сегодня я хотела Миру прибить. Неужели вся семья верит, что ты способен изменить?

— В тихом омуте черти водятся, — вздрагиваю от мурашек, возникшие от поглаживания по спине. — Я ей благодарен за дочь, именно поэтому взял вину на себя. Это решение далось мне непросто. Чувствовал себя обманутым. Первые полгода я не мог даже с ней разговаривать по телефону, только из-за Хади заставлял себя звонить, приезжать, встречаться.

— Давид… — слушаю его равномерное сердцебиение. — Один раз спрошу. Хадя правда твоя дочь? — рука на моей спине напрягается, задерживает дыхание. Я лежу, не шевелюсь, даю ему время подумать и решить, какой ответ я достойна услышать.

— Моя, — лаконично и не требует генетической экспертизы. Уверена, что малышка полностью Сабаева.

— Я рада, что ты теперь будешь каждый день приходить домой и попадать в крепкие объятия дочери. Однажды она крикнет тебе «Папа», — улыбаюсь своим фантазиям, не сомневаясь, что именно так и будет.

— Пусть Аллах услышит твои слова, — шепчет, крепко-крепко меня обняв. Боже, прошу тебя, пусть будет именно так, а не иначе. Аминь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***Давид

Застегиваю рубашку, смотрю на Алену. Наверное, пора признаться, что мне крупно повезло, обрести в этой девушке союзницу, единомышленницу, любовницу, жену. Я об этом не просил, но мне Судьба подарила. Пусть неожиданным образом, не сразу и разглядел, но сейчас ни за что не отпущу ее.

— Я соберу наши вещи, Хади не буду, не хочу ничего тащить домой, — улыбается, и мне приятно, что дочка нашла в сердце этой девушки место. Об этом даже мечтать не смел, не многие женщины готовы принять чужого ребенка, как своего. Алена приняла, полюбила, готова, как мать, защищать малышку от любых недоброжелателей.

— Бери то, что посчитаешь нужным, остальное купим на месте.

— А можно замутить ремонт в ее комнате? Мне дико не нравится розовый цвет стен, — улыбаюсь, подхожу к Алене, обнимаю ее за талию.

— Делай все, что взбредет в твою очаровательную голову, — смотрю на ее губы, вздыхаю, если поцелую, захочу большего, а нужно выезжать.

— Ты мне еще ремонт моей квартиры обещал! — насмешливо приподнимает брови. Усмехаюсь и нагибаюсь к ее губам, не целую. Шумно втягивает в себя воздух, прижимаясь теснее ко мне.