— Я не позволю ей воспитывать моего ребенка! — шипит сквозь зубы, зло сверкая глазами.

— Я тебе сам не позволю воспитывать дочь. Хочешь иметь право видеть Хадю, вали отсюда, приходи тогда, когда тебя приглашают. Выходи замуж за Омара, ты ж так об этом мечтала и рожайте себе кучу детей. Я думаю у вас в этом вопросе не возникнут проблем, ведь ты не принимаешь таблетки, как со мной, — удивленно распахивает глаза, отшатывается в сторону. — Думала не знал? Знал. Все тайное, рано или поздно становится явным, Милана.

— И… — бледнее, испуганно смотрит на меня.

— И то, что ты хотела сделать аборт? Да, это я тоже знаю, — чувствую ком в горле, вновь меня колбасит, как тогда, когда бабушка мне все рассказала. Ей стало известной от знакомой, которая и была тем самым врачом, которая накинула для Миланы несколько недель, тем самым сохранив жизнь Хади. Вытираю ладонью мокрою щеку, поднимаю голову. На нас смотрит побелевший отец, мама, прижимающая ладонь ко рту, мрачная Алена, изумленная Мира. Мне надо побыть одному, в таком состоянии за руль садиться чревато. Отворачиваюсь, иду куда глаза глядят, чего-то пришел в бабушкину комнату. Все здесь пропитано ею. И мне чуток становится легче, словно она где-то рядом, сейчас успокоит и скажет, нечего сжигать все дотла, рвать нервы на куски и жаждать кого-то убить.

Сажусь на кровать, ставлю локти на колени, зажав голову руками. Как я тогда не убил свою жену? Просто была рядом бабушка. Она и удержала меня от порыва, держала до тех пор, пока я не сумел трезво на все вещи посмотреть. Мне стоило невероятных усилий смириться с поступком Миланы и потом делать вид, что ничего не знаю. То, что она принимала таблетки, было неприятным открытием. Где произошел сбой, не знаю, но позже наступила беременность. Родилась Хадя. Какой была матерью? Наверное, херовой, раз прикрываясь дочерью, возобновила отношения с Омаром. Да и я продолжал отсутствовать, исполняя обязанности мужа и отца набегами.

— Давид… — поворачиваю голову в сторону двери, Аленка робко топчется на пороге. — Ты как?

— Обычно, — прикрывает дверь, идет ко мне.

— Она уехала. Правда, перед этим ей пришлось выслушать твоего отца. Он в ярости. Чуть ли не проклинал ее за то, что заставила тебя наговорить на себя, — присаживается рядом. — Я хотела ее придушить. Это правда про аборт?

— Было дело, но все в прошлом.

— И ты все это носил в себе? Ты человек? — обнимает меня, уткнувшись лбом мне в плечо. — Как можно было пойти на убийство ребенка?

— Пойди и спроси ее, — огрызаюсь, но тут же вздыхаю. — Прости.

— Я не сержусь, даже если ты сейчас будешь кусаться, я пойму. Ты просто ненормальный, что все эти годы прикрывал ее! Благородный, епт! Она и почувствовала себя неприкосновенной, жилы тянула, раскидывалась тут понятием «мать», а сама не до мать!

— Меня тож пойми. Я не хочу, чтобы на дочь тыкали и в спину говорили, что ее мать шлюха, что от нее хотела избавиться. Я думал в первую очередь о том, как все отразится на Хаде. Я знаю, каково это, когда тебя дразнят, не принимают в компании, чувство изгоя. Мне потребовалось годы, чтобы избавиться от своего дефекта, а от сплетен хрен избавишься. Поэтому молчал, к мужикам более лояльно все относятся. Ну изменил, ничего страшного. После развода тут чуть ли не очередь выстроилась из сватов, желающих отдать за меня дочь хватало.

— Кароче, мне повезло, — улыбается, проводит ладонью по лицу, стирая остатки влаги. — Ты замечательный отец, Хаде повезло. Думаю, что теперь, когда ты ее заберешь, она скоро заговорит.

— Будем надеяться, но ты обещала в этом вопросе помочь, — ловлю ее руку, целую пальцы. — Надеюсь, мне никогда не придется вновь испытывать чувство третьего лишнего.

— Послушай, Сабаев, ты видимо плохо запоминаешь мои признания! — показательно хмурится, но тут же смеется. — Я люблю тебя. На хера мне другие? Не, ну если ты перестанешь меня содержать, удовлетворять, нервы трепать, тогда я подумаю по поводу другого парня. А еще возраст… Кажись через десять лет с тебя начнется сыпаться песок. То есть десять лет можешь не париться, — чмокает в губы, вскакивает ноги. — Пора в путь! Хочу домой!

— Да, конечно. Иди, собирайся, я пока посижу тут один.

— Хорошо, — шлет воздушный поцелуй, убегает, перестаю улыбаться. Тру глаза, открыв их, вижу в дверях теперь отца.



— Я хотел всего лишь извиниться. За все, — отводит глаза в сторону, рассматривает картину над кроватью. — Ты всегда был очень скрытным человеком. Теперь я в этом окончательно убедился.

— Я думаю, что услышанное должно остаться сугубо среди семьи. Если в маме и в тебе не сомневаюсь, то с Мирой следует поговорить.

— Я поговорю с ней. Не беспокойся об этом.

— Спасибо, пап, — он вздыхает, но кивает и оставляет меня одного. Сейчас выедем, заедем в больницу, потом домой. Без понятия, как будет дальше складывать наша жизнь, но раз Алена уверена и полна энтузиазма, значит все должно пройти гладко.

Покидаю бабушкину комнату, поднимаюсь на второй этаж. В комнате Хади с улыбкой наблюдаю, как дочь и жена мечутся между шкафом и чемоданом, переглядываются, понимая друг друга без слов. Алена будет чудесной матерью.

— Собрались? — захожу, присаживаюсь на подлокотник кресла. Хадя широко улыбается, подбегает ко мне. — Готова к переезду? — активно кивает головой, показывает мне на пакет, в котором лежат игрушки.

— Это ее самые любимые, — поясняет Алена, обнимая дочку со спины. — Но мы купим еще много-много других игрушек! Как и нарядов!

— Обязательно. Сейчас заедем к бабушке и поедем домой, — неужели у меня действительно будет дом? Дом, где ждут? Поднимаю глаза, Алена корчит рожицы, Хадя улыбается, я сам чувствую, как губы растягиваются в улыбке. Спускаю чемоданы на первый этаж. Мама с Мирой стоят возле лестницы.

— Мы заедем в больницу, потом домой. Я позвоню, как приедем, — целую в щечку маму, поворачиваюсь к Мире. Сестра опускает глаза. Целую ее в лоб, ободряюще поглаживаю по руке. Надеюсь, ей хватит ума держать язык за зубами. Прощаются с Хадей и Аленой, отец помогает донести вещи до машины.

— Ты правильно поступаешь, сынок. Семья должна жить вместе.

— Я тоже так думаю, — ошибки прошлого брака повторять не собираюсь. Поэтому квартира Алены будет пустовать, стоит, наверное, уже присматривать дом. Или квартиру побольше. Вопрос по расширению площади как-то внезапно меня озадачил. Ведь у нас будут еще дети и в моей квартире нам будет тесновато.

До больницы доезжаем без происшествий. Втроем идем к бабушке в палату. Ее отец определил в одиночную, поэтому посещать можно по договоренности в любое время.

— Бабуль, привет! — захожу в палату. Нет, я не думал, что увижу тут умирающее создание, не в характере бабушки умирать, но и бодрую, в хорошем настроении тоже как-то не ожидал увидеть. Прищуриваюсь.

— Бабушка! Чудесно выглядите! Помолодели! Ну-ка, рассказывайте, что вам капают, чтобы я знала, что мне нужно купить, когда почувствую себя немощной старой женщиной! — Алена берет стул и ставит его возле кровати для Хади, я подхожу к окну и скрещиваю руки на груди.