Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут-то я и сообразил, почему показался знакомым один из гостей Фёдора Ильича: видел того в свите графа Данилевского, когда полковник заявился в «Асторию» и потребовал от Горского присоединиться к бунтовщикам. Вот же угораздило столкнуться!
Впрочем, я — невелика сошка. В лицо меня узнать не могли, да и забыли давно.
Наверное.
— Всё ещё хочешь вернуться в республику? — спросил вдруг Карпинский.
— Не хочу, просто держу как запасной вариант. А так открыт для взаимовыгодных предложений.
Фёдор Ильич уселся за стол, сцепил пальцы, внимательно поглядел на меня.
— Молодёжь! Все как один максималисты! — проворчал он после этого. — Ставите во главу угла мощность и голую силу! Ну чем тебе плоха нижняя суперпозиция девятого витка, скажи?
— Тем, что это будет шаг назад.
Карпинский постучал пальцами по столешнице и спросил:
— Отдаёшь себе отчёт, что после возвращения тебя запросто могут поставить к стенке?
— Ставлю на то, что отправят обратно на фронт, — возразил я и потряс свёрнутой в трубочку газетой. — В Суомландии идут ожесточённые бои!
Вступать в лишённый всякого смысла спор Карпинский не пожелал и перешёл к делу:
— Если хорошо зарекомендуешь себя при выполнении контракта, о котором я говорил… Нет! Даже не так! Если не будет нареканий, я гарантирую перенастройку на танилийский источник!
Предложение было не из лучших, но всё же показалось куда интересней всех прежних вариантов.
— Источник-восемь? — протянул я с демонстративным разочарованием. — Слабее только в Султанате!
— Не гонись за мощностью, молодой человек! Не ставь её во главу угла! Мысли шире! — потребовал Фёдор Ильич. — Я уже не говорю о том, что твой девятый виток — не бог весть что, и оптимальная перенастройка даст неплохой рост способностей.
С этим было не поспорить, и я кивнул.
— Допустим. И вы гарантируете?..
— Да! — твёрдо ответил Карпинский. — Если отправке в Айлу я мог лишь поспособствовать, то здесь речь идёт о твёрдых гарантиях. Конечно, это дело не одного дня, но я даже готов прописать это условие в контракте! С какими-то разумными сроками, само собой!
— Интересно. Весьма и весьма, — признал я после недолгих раздумий. — Вопрос исключительно в сути контракта. Не хочется, знаете ли, покупать кота в мешке.
Фёдор Ильич откинулся на спинку кресла и смерил меня оценивающим взглядом.
— Готов обсудить конкретные условия?
— Готов.
Карпинский выдвинул ящик, порылся в бумагах и кинул на стол визитку.
— Свяжись с человеком, он расскажет всё, что только подлежит разглашению на текущий момент. И будь так добр — воспользуйся чёрным ходом.
От греха подальше я так и поступил.
В гостинице поджидал сюрприз. Я рассчитывал найти Кешу и потолковать с ним о деле, но портье вдруг выложил на конторку сложенный вдвое листок.
— Ге-ерр Линь, для ва-ас оста-авили сообщение, — оповестил он меня.
Я подошёл.
— Кто-то заходил?
— Нет, зво-онили.
— Благодарю.
Я ознакомился с посланием, хмыкнул и выбросил смятый листок в корзину для бумаг, не став разводить на пустом месте секретность. Ничего интересного и уж тем более компрометирующего посторонний человек из записки почерпнуть попросту не мог, а вот мне кое-какие моменты в невинном сообщении дали понять, что у куратора возникла настоятельная необходимость встретиться.
Поколебавшись немного, я всё же спустился в подвальчик, но ни Кеши, ни его приятелей там не застал. Тогда заказал яичницу с жареной колбасой и чай, то ли позавтракал, то ли уже пообедал и отправился вроде как по делам. Доехал до старого города и немного побродил по его узеньким улочкам, не сумел выявить ни малейших признаков наружного наблюдения, дошёл до рынка и постарался затеряться в толпе. Когда торговые ряды остались позади, прибавил шаг и юркнул в узенький переулок, там припустил со всех ног, повернул за угол и толкнул незапертую дверь.
Заскочил внутрь, прислушался — тишина. Обратился к ясновидению — тоже чисто.
Выждав немного, я длинным тёмным коридором прошёл дом насквозь и попал в глухой двор. Воспользовался чёрным ходом соседнего здания, поднялся на второй этаж и трижды постучал в дверь явочной квартиры.
Открыли сразу.
— Заходи! — пригласил меня внутрь Гашке, отступив назад.
Я вытер подошвы о коврик, шагнул через порог и спросил:
— Что-то стряслось?
— Проявилось твоё слабое звено, — огорошил меня непонятным заявлением Иван Николаевич, запирая дверь.
На миг я просто опешил, потом прищёлкнул пальцами.
— Вы об Антоне? И что такое он отчебучил? Неужто сдаваться пришёл?
— Именно, — с хмурым видом подтвердил Иван Николаевич. — Ладно хоть ещё хватило ума позвонить, а не заявляться в консульство самолично!
Мы прошли в небольшую скупо обставленную комнатушку с закрытым глухими ставнями окном, и Гашке щёлкнул выключателем. Под потолком неярко замерцала маломощная электролампа.
— И что он рассказал? — нетерпеливо спросил я, опускаясь в просиженное кресло.
Иван Николаевич с ответом торопиться не стал, уселся напротив, закурил и с нескрываемым раздражением кинул на поцарапанный журнальный столик мятую пачку сигарет.
— Очень мало или слишком много — это как посмотреть, — проворчал он, выдохнув к лампочке струю сизого дыма, и замолчал. После посмотрел на меня и покачал головой. — Молодой человек назвался гражданином республики Антоном Соляником и потребовал встречи с консулом, заявив, что ему известны планы оксонской разведки чрезвычайной важности. Мол, дезертировал, но желает искупить вину за малодушие и готов к сотрудничеству. И всё это — дежурному клерку!
— И только?
— Если бы! — нахмурился Иван Николаевич и взглянул на часы, охватившие кожаным ремешком левое запястье. — В подтверждение своих слов он сообщил, что оксонцам известно о присутствии в Ридзине нашего агента, имевшего отношение к недавней ликвидации некоего Гросса, их эмиссара в Новинске. Будто бы пришло указание оного агента захватить и допросить.
Я не сдержался и выругался.
— Вот-вот! — покивал Гашке. — Никаких имён по телефону этот дундук, слава богу, не назвал, но одно можно сказать совершенно точно: ты засвечен.
— И что теперь
