Динка вспыхнула. Андрей, однако, вспылил всерьез:

— Ты должна понимать, что поступаешь непорядочно по отношению ко мне. Ты идешь на поводу у предрассудка! Или, может быть, притворяешься?! Я просто не могу поверить, что ты, современная образованная девушка… веришь в какую-то чепуху. Это у вас там в деревнях, что ли, так принято: свекровь бьет в кровь? Ну так от моих матери и отца ты ничего плохого никогда не увидишь, потому что их уже давно на свете нет! И даже такую малость — кольцо… Нет, нет, я не понимаю!

Это была их первая ссора после помолвки. Андрей, будучи совершенно не чувствителен ни к какой мистике, так оскорбился за память покойной матери, что Дине ничего не оставалось, как вновь вернуть черный бриллиант на палец и пообещать жениху, что кольцо она снимать больше не станет. Только в крайнем случае. Андрей успокоился и сказал:

— Не стоит верить всяким глупостям. После первой… после смерти Насти я это кольцо сам два года носил — в память и о ней, и о маме. И потом… когда погибла Ника… Мне тоже приходили в голову такие, извини, примитивные мысли. Я тоже думал одно время — то ли со мной, то ли с этим кольцом что-то не в порядке. Меня это так мучило — пришлось даже курс психотерапии пройти… Кстати, насчет кольца я еще тогда все из адвоката вытряс — откуда оно и как у мамы оказалось. Все выведал досконально, поверь! Поначалу он ссылался на профессиональную тайну. Но у меня были серьезные аргументы… Он показал мне бумаги и все секреты выложил. Так что поверь: тут нет никакого злого умысла. Просто мне немного не повезло. А с другой стороны: вот ты у меня есть теперь…

Дело кончилось примирением.

Дина постаралась забыться и выкинула из головы «расследование» Шарова.

А тот упорно не оставлял попыток настроить ее против жениха. Пользуясь любыми предлогами, следовал за ней повсюду, стараясь вызнать что-то новое или хотя бы вступить в разговор. Но девушка избегала его.

До свадьбы оставалась неделя. Неожиданно Андрею потребовалось отбыть по каким-то срочным делам в Нижний Новгород. Дина, чтобы не раскиснуть, решила устроить девичник для подруг в загородном клубе.

Вечер был в самом разгаре: грохотала музыка, переливались, ветвились, изгибались и перекрещивались, скакали по стенам разноцветные лазерные лучи. Дина танцевала в толпе, как вдруг ее шею обожгло чье-то горячее дыхание и она услышала чей-то свистящий шепот прямо над ухом. Она стремительно обернулась. Позади никого не было. Но что-то больно царапнуло ее руку.

Вскрикнув, Дина поднесла руку к глазам, но ничего не разглядела в мельтешении цветных огней. Она побежала в туалет…

Дамская комната, просторная, залитая холодным светом дневных ламп, с зеркальными стенами, была пуста. На руке ничего страшного не оказалось: крохотное пятнышко крови. Царапина. Пустяк.

Дина сунула руку под струю холодной воды, чтобы смыть кровь.

Но кровь не останавливалась даже под ледяной водой. Напротив: только что она тихо капала, и вот полилась сильнее, потом брызнула, словно в руке лопнула артерия… Насмерть перепуганная Динка, визжа, пыталась зажать рану другой рукой… но кровь горячими толчками лилась из пореза на пол, на платье, выплескивались на стены и пол… В минуту все вокруг сделалось кроваво-красным!

— Не старайся — ты все равно умрешь, — услышала Дина чей-то жаркий шепот рядом. И вздрогнула.

Этот голос она уже слышала раньше… А ведь туалетная комната была пуста, когда она входила. И пока оставалась здесь, никто не вошел вслед за ней. В комнате, полной зеркал, невозможно упустить чье-то появление.

Подумав так, она подняла голову. В зеркале над умывальником отразилось ее бледное лицо, испуганные глаза, дрожащие руки… А где же кровь? Пятна крови, покрывавшие только что платье, руку, пол и стены вокруг нее, исчезли, как не было. На руке — ни царапины, ни пятнышка. Только… кольцо с черным бриллиантом.

— Ты недостойна, и ты умрешь, — повторил голос. В зеркале за перепуганным Динкиным лицом мелькнула черная тень… и медленно проступило лицо старухи. Сухая, черная, словно мумия, она улыбалась.

— Жалкая пустышка. Дешевка! Охотница за чужими богатствами. Ничего… Я перехитрила всех вас! Ни одна из вас не доберется до него, пока я рядом. А я всегда буду рядом…

Старуха протянула черные руки прямо из глубины зеркала и схватила Дину за плечи. Тонкие паучьи конечности, холодные и липкие, перебирая узловатыми пальцами, похрустывая, подбирались к трепещущему горлу… Дина завизжала от ужаса и забилась, пытаясь вырваться. Изо всех сил она звала на помощь…

И вдруг почувствовала, что бьется в пустоте.

Рядом никого не было.

Замерев, она оглядела пустую и чистую туалетную комнату, осторожно взглянула в зеркало, в собственные расширенные от страха глаза.

Кровь… черная старуха… Неужели все это ей мерещится? Да что она, сходит, что ли, с ума?!

На руке ничего. Ни царапины. Ни капли крови. Кольцо. Черный камень сияет нестерпимым для глаз блеском.

Снять кольцо! Убрать его подальше. Немедленно! Она попыталась снять украшение, но кольцо, словно угадав ее намерения, стиснуло палец со страстью средневекового инквизитора. Оно сжимало ей руку холодно и беспощадно. И блеск камня разгорался все ярче, его слепящее черное сияние резало глаза. Больно, больно!.. Еще секунда — и черный бриллиант вспыхнул. Пламя обожгло ее, потянуло дымом.

Дина закричала от боли. Огонь, настоящий, горячий, злобный, охватил ладонь и пополз вверх, к плечу. Клубы дыма ели глаза. Рыдая, Дина рвала с пальца кольцо, но оно не поддавалось. Не сознавая себя, девушка отвернула краны и пыталась водой залить пламя, но оно только яростнее разгоралось. Запах гари усилился. Стены затрещали от жара, готовые вот-вот обрушиться и похоронить… Старуха в зеркале разинула громадную черную пасть, дохнула горелым смрадом и захохотала.

Дина упала, ударившись затылком о кафельный пол, и лишилась чувств.

Очнулась она нескоро.

Ее слегка подташнивало. Она лежала в незнакомой комнате на диване, и кто-то очень неудобно держал ее голову у себя на коленях, одновременно подсовывая ей под нос какой-то мокрый комочек с омерзительно резким запахом.

— Ну, все-таки очнулась! — с облегчением произнес мужской голос, когда она, коротко выдохнув, оттолкнула от себя пропитанную нашатырем вату.

Голос принадлежал Шарову.

Увидев, что она пришла в сознание, он встал, подсунул ей под голову подушку и сел в кресле напротив нее. Вид у Шарова был встревоженный.

— Ты-то откуда здесь? — спросила Дина. Голос ее ослаб, звучал тихо и жалобно. — Где я?

На что зловредный фотограф, слегка порозовев, сердито ответил:

— В комнате администрации. Следил я за тобой! Дурында…

Тут же, не сходя с кресла и не давая Дине подняться — все-таки после обморока она была еще слишком слаба, — он поведал ей окончание своей эпопеи с расследованием.