Подхватив стул, Ви несколько раз ударила им по стене, ломая ножки и спинку. Собственная сила привела ее восторг. Сила и ярость кипели в ее крови и искали выхода. Казалось, еще немного – и она начнет трещать и разбрасывать искры словно фейерверк.

Вот кто я такая! Вот! Вот! Вот!..

– Ви! Перестань, Ви! Хватит! – Айрис почти кричала, но ее голос не доходил до сознания Ви, доносясь словно из дальнего конца длинного и темного каменного тоннеля.

Потом она ощутила ее руку на своем плече. Сначала прикосновение было мягким, потом сделалось тверже. Айрис пыталась заставить ее повернуться, но она уже перестала быть Ви. Бумажной куклы, которая когда-то носила это имя, больше не существовало.

– Все в порядке, – проговорила Айрис, прижимая ее к себе. – Тише! Все будет хорошо, правда. Ну, что ты молчишь? Скажи мне что-нибудь!

И Айрис погладила ее по волосам, прикоснулась к щеке. Она смотрела на Ви с бесконечной любовью, но в ее глазах виднелись и брезгливая жалость, и страх. «Я сожалею, что так случилось, но…» – говорили ее глаза, и это маленькое «но…» в конце все меняло. И хотя Айрис плакала, Ви ей больше не верила. То, что еще оставалось от прежней Ви, по-прежнему любило сестру – любило так, что сердце захлебывалось кровью, а горло стискивало жестокой судорогой, но чудовище пылало ненавистью. Яростью. Презрением.

Чудовище было сильнее.

И в конце концов оно победило.

– Ну-ка отпусти меня. Живо! – приказала Ви.

– Нет, Виола, нет, – забормотала Айрис. – Ты… я…

– Отпусти, слышишь?! – во все горло заорала Ви, но Айрис продолжала цепляться за ее плечо.

И тогда монстр подался чуть назад, сжал руку в кулак, замахнулся… Все дальнейшее Ви видела словно в замедленной съемке, и больше всего ее поразила не собственная сила, а выражение растерянности и замешательства, промелькнувшее на лице и в глазах Айрис.

Удар пришелся точно в висок. Айрис покачнулась и полетела навзничь. С тошнотворным хрустом ударившись затылком об угол стола, она сползла на засыпанный бумагами пол и затихла.

Монстр взревел еще громче. Сначала он вцепился себе в волосы и дернул, потом разорвал на себе рубашку и процарапал на груди глубокие борозды.

Его голос превратился в громкое, яростное рычание. Зрение обострилось, краски стали ярче, звуки – четче. Уши уловили звук торопливых шагов – кто-то бегом спускался по лестнице, несомненно, собираясь выяснить, в чем причина шума и кто пробрался в запретный подвал. Помимо шагов, монстр улавливал и быструю дробь дождевых капель по крыше, и пушечные раскаты грома, и рев ветра, и тихое сопение Эрика, который спал сейчас в своей постели, и скрип бесчисленных железных колес, которые крутились и крутились в подвале дома.

Ви слышала все это.

Чувствовала.

В эти минуты она постигла, каково это – быть богом. Другие боги, которые разговаривали с ней раньше, подсказывали, направляли, шептали советы и предостережения, были всего лишь частью ее собственного «я».

Теперь она в них больше не нуждалась.

Ви знала, что она должна сделать.

Только одну-единственную вещь…

Ви издала еще один громогласный рык и, перепрыгнув через Айрис, слабо копошившуюся на полу, выбежала в коридор. Ворвавшись в операционную палату, она швырнула на бетонный пол аппарат ЭСТ, разбив его вдребезги. Выхватывая из медицинского шкафчика бутылки и флаконы с лекарствами, Ви бросала их под ноги, яростно топча битое стекло и лужицы резко пахнущих жидкостей.

Больше никогда, никогда, никогда!!!

– Виолетта? – В дверях стояла бабушка. Ее волосы были в беспорядке, одежда явно наброшена в спешке. Позади нее в коридоре показался Сэл – огромный, как гоблин, не человек, а скала в синей униформе санитара.

– Что за… – Он не договорил.

Бабушка обвела взглядом комнату, разбитый аппарат, груды осколков, лужи лекарств на полу.

Сэл шагнул в комнату, поднимая свои огромные окорокоподобные руки.

Бабушка взяла его за плечо.

– Ты можешь идти, Сэл.

– Но, доктор Хилдрет…

– Я в состоянии справиться со своей внучкой без посторонней помощи. Оставь нас.

– И все-таки…

– Иди наверх и больше сюда не спускайся. И не пускай в подвал никого из персонала. Я разберусь. – Бабушка казалась абсолютно спокойной. Каждое слово она произносила отчетливо и твердо, недвусмысленно давая понять, кто здесь отдает приказы, и Сэл ушел, нахмурившись, словно для него не было большего удовольствия, чем скрутить и зафиксировать сорвавшуюся с катушек тринадцатилетнюю девочку. Бабушка шагнула к Ви, громко стуча каблуками домашних туфель по бетону. Клак-клак. Словно копыта какого-то животного. Или монстра.

– Я помню, – сказала Ви.

Самый опасный монстр – тот, кто способен слиться с окружением, быть на виду и в то же время оставаться нераспознанным.

– И что, как тебе кажется, ты вспомнила, Виолетта?

– Я помню все.

– Действительно помнишь? – На лице бабушки появилась кривая, неискренняя улыбка – не улыбка даже, а скверное ее подобие. И выглядело это не только ненатурально, но и уродливо.

– Я помню стук твоих туфель, когда ты проходила по этому коридору мимо моей палаты – клак-клак. Помню, как ждала, пока засветится окошко в двери и за стеклом мелькнут твои глаза. Я помню – иногда ты приносила мне сладости, а иногда – била током, делала уколы, на много часов сажала меня в ледяную воду…

Она говорила и чувствовала, как с каждым произнесенным ей словом воспоминания возвращаются, словно прилив, затопляющий низкий берег. А вместе с воспоминаниями становился все жарче ее гнев. И дело было не только в том, что это делали с ней, а в том, что то же самое делали с другими.

– Я была не единственной, правда, бабушка? Была еще Айрис. И Старина Мак. И… сколько их было всего? Десятки?.. А может быть, сотни?

Бабушка не ответила. Она просто стояла, вертя в пальцах какой-то небольшой предмет.

Что это было? Шприц с успокоительным? С лекарством, которое снова подчинит монстра, сделает его послушным? С наркотиком, вызывающим полную амнезию?

Забудь, Ви. Забудь все, что ты узнала. Это совсем просто! Давай вернемся к тому, как мы жили раньше. Ведь тебе было хорошо, правда? И разве не так все должно быть?

И в глубине души ей хотелось вернуться в те счастливые годы, когда она ничего не знала.

– Мне кажется, Виолетта, – проговорила бабушка после долгой паузы, – что ты перевозбуждена. Это нехорошо.

– Я прочла твои записи. Я знаю, что ты сделала. И я не хочу, чтобы это продолжалось.

Бабушка снова покрутила в пальцах таинственный предмет, но на этот раз Ви его разглядела. Это была ее зажигалка. Выгравированная на ней бабочка заставила Ви подумать о метаморфозе. Когда-то она сама была безмозглой, омерзительной гусеницей, тупой личинкой, но теперь она преобразилась. Она выбралась из кокона и взмахнула резными угольно-черными крыльями.