Она взяла Айрис за руку, но та попыталась вырваться. К счастью, Ви держала достаточно крепко. Не обращая внимания на сопротивление, она потащила Айрис к двери.

– 21 августа 2019 г. —

«Опоздали. Мы опоздали!» – думала я, карабкаясь на заваленные мусором ступеньки перед главным входом. Вот и дверь – на удивление целая. Я приложила к ней ладонь, чтобы проверить, насколько она горяча, но дверь была прохладная и мокрая от дождя.

Я взялась за ручку.

«Пожалуйста, откройся!»

За моей спиной часто дышал Сцинк.

Ручка повернулась.

Я толкнула дверь, шагнула внутрь и с облегчением выдохнула.

Свечи.

В вестибюле, который когда-то назывался общим залом, горели свечи: две на полу по сторонам от двери, чуть подальше – еще три. Их трепещущие огоньки освещали дорогу к подвальной лестнице.

В воздухе пахло плесенью, гнилым деревом, отсыревшей штукатуркой и дымом.

– Похоже, она тебя ждет, – шепнул Сцинк, входя в вестибюль следом за мной.

Я кивнула, вытащила из кобуры револьвер и двинулась вперед, стараясь ступать как можно бесшумнее, хотя в этом не было никакого смысла: чудовище наверняка знало о нашем появлении. Кроме того, пол в вестибюле был завален кусками упавшей с потолка штукатурки, заплесневелыми остатками ковровых покрытий, обломками мебели, битым стеклом, и все это шуршало и хрустело при каждом моем шаге. Местами половицы прогорели, и под ними виднелись лишь обугленные опорные балки.

Я обернулась к Сцинку.

– Смотри под ноги, – шепнула я.

Он кивнул – и едва не провалился в очередную яму.

– У тебя есть какой-то план? – тоже шепотом поинтересовался он.

Я не ответила. Какой еще, к черту, план?.. Я должна остановить чудовище и спасти девочку – вот и весь мой план. Стану ли я пытаться убить чудовище? Этого я не знала, хотя во всех фильмах чудовище в конце погибало. Да и мы в своей книге тоже писали: «Монстр непременно должен умереть».

Мое тело под плащом покрылось холодной испариной. Револьвер вдруг стал невероятно тяжелым, он оттягивал руку, словно двенадцатифунтовая гантель.

Перед лестницей, ведущей в цокольный этаж, я замешкалась. Дверь была распахнута, на ступеньках тоже мерцали свечи, и я невольно подумала, что сама иду прямо в ловушку. Меня привели сюда, меня заставляли спуститься вниз – туда, где поджидала меня моя сестра.

Я вспомнила железные больничные кровати, привязные ремни, аппарат для электросудорожной терапии.

И начала медленно спускаться.

Сцинк последовал за мной.

– Мне это не нравится! – сообщил он шепотом.

Мне тоже, подумала я. Но у меня не было выбора.

Единственный человек, с которым я когда-либо ощущала близкое родство, ждал меня внизу. Человек или… существо.

Моя сестра.

– Тише, – велела я. – Держись за мной.

Здесь, внизу, стены и потолок выглядели нетронутыми, если не считать многочисленных надписей и граффити. Пол был засыпан пустыми бутылками и банками из-под пива, пакетами от чипсов, картонками из ресторанов быстрого питания и окурками. Под стеной блеснул пакетик от презерватива, и я поежилась: грязный и сырой подвал казался мне довольно-таки странным местом для занятий сексом.

На железной двери, ведущей в Цоколь-западный, кто-то вывел красной краской большую пентаграмму и подписал: «Здесь было логово Дьявола».

Все верно, подумала я.

Держа револьвер в правой руке, левой я толкнула дверь.

В коридоре за дверью тоже горели свечи. Стены, которые были когда-то выкрашены зеленой краской, покрывали языки копоти и пятна плесени, слабо светившейся в темноте. Неподвижный воздух отдавал гнилью и грибами, но к этим запахам примешивался отчетливый, хотя и слабый запах дыма, и я вновь удивилась, что он не выдохся за прошедшие четыре с лишним десятилетия. Возможно, впрочем, дело было в том, что эта часть подвала оставалась более или менее изолированной и в нее не проникали ни ветер, ни солнце.

– У меня плохое предчувствие, – прошептал Сцинк, останавливаясь, и я взмахом руки велела ему ждать меня здесь. Сама я медленно двинулась вдоль коридора дальше, по-прежнему стараясь не слишком громко хрустеть битым стеклом, штукатуркой, бетонной крошкой и комками горелой пластмассы.

Потом до меня донеслись голоса. Кто-то взвизгнул, и мое сердце застучало, как отбойный молоток.

Лорен?..

Жива?

Значит, я не опоздала.

Значит, я еще могу попытаться спасти ее!

Мне хотелось броситься бегом, но я пересилила себя и продолжала двигаться медленно, соблюдая максимальную осторожность. Первая дверь налево была открыта, и я заглянула внутрь, держа револьвер на вытянутых руках, словно коп из детективного сериала. Внутри никого не было, только темнота.

Дверь в процедурную, где много лет назад полиция нашла обгорелое бабушкино тело, привязанное к кровати, тоже была открыта, но внутри мерцал свет.

«Это ловушка! Ловушка! – зазвучал у меня в мозгу чей-то голос. – Беги! Спасайся, пока не поздно!»

Мои ноги словно прилипли к полу. Я не могла сделать ни шага к двери. Я не желала знать, что ждет меня там.

– Не дергайся, – донесся из комнаты женский голос. – Иначе я тебя порежу.

Набрав в грудь побольше воздуха, я оторвала ноги от пола и шагнула к двери, держа оружие наготове.

Комната была ярко освещена десятками свечей, их огоньки подрагивали и мерцали, словно танцуя какой-то колдовской танец, и на стенах качались длинные искаженные тени. На перевернутом столе стоял лагерный фонарь, ярко горевший.

В центре, спиной ко входу, сидела на стуле девочка. Ее плечи были плотно закутаны белой простыней, так что я видела только ее затылок. Рядом стояло чудовище. Оно занесло над головой девочки руку, в которой было зажато что-то сверкающее и острое.

Я узнала свою бывшую сестру.

– 28 июля 1978 г. —

Пожар позади них набирал силу.

Со звоном лопались стекла. Пронзительные трели пожарной сигнализации буравили мозг. Раздавались далекие крики. Автоматическая противопожарная система сработала почти сразу, и девочки промокли насквозь: сначала их намочила вода, брызнувшая из проложенных под потолком труб, а продолжавшийся снаружи дождь довершил дело.

Айрис сидела на земле, прислонившись спиной к стволу дерева. Из ее разбитого затылка все еще сочилась кровь и, смешавшись с дождевой водой, стекала по шее сзади. Ее лицо было бледным, губы приобрели синюшный оттенок. Оранжевая шапочка куда-то пропала, и Ви видела широкий шрам, поросший короткими темными волосами.