применять любые меры к Упивающимся Смертью! И Палата не против! Так что у тебя нет выбора!

"Врет, или опять поперли изменения? Потом разберусь!"

— И все равно, мой ответ остается неизменным, так как…

— Значит империо? Что ж… — перебил Фадж, поднимая палочку.

— …у меня нет метки.

— Что? — вздрогнул министр.

— Да нету у меня метки, говорю.

— Как нет? — всполошился Фадж. — Обмануть меня хочешь? Я же проверю!

— Проверяйте, — легонько пожал я плечами в одном из немногих доступных мне сейчас жестов.

По взмаху волшебной палочки кандалы на левой руке чуть-чуть ослабевают. Ровно настолько, чтобы рукав мантии и рубашки под ней смогли собраться на плече гармошкой, оголяя предплечье.

Как я и говорил, никакой метки там не оказалось. Увидев чистую кожу, Фадж не поверил своим глазам. Сам поводил палочкой и поколдовал финиту, Долишу приказал проверить, а под конец не поленился и пощупал лично, ногтями пытаясь снять возможную нашлепку. Вслед за левой рукой такому же осмотру подверглась и правая, а потом и обе голени! Однако метки они нигде не нашли, так как ее и не было!

— Где метка? Говори! — то ли Фадж так доверял своим шпионам, то ли ему настолько нужен был подконтрольный упиванец, что он пытался схватиться за соломинку, но вслед за внешним осмотром начался допрос.

— Джон, — произнес Фадж, и я почувствовал давление на свои окклюментные щиты. — Отвечай, Крэбб! Ну!

— Я не состою и никогда не состоял в Упивающихся Смертью! Поэтому у меня нет и не было метки! — твердо произнес я абсолютную правду. "Хоть какая-то польза от того унижения на собрании внутреннего круга".

— Джон?

— Он не врет.

— Как же так? — отшатнулся Фадж и уперся задницей в край стола. — Как же… Как же все… плохо.

— Плохо? Плохо, что у меня нет метки Мрака? — удивился я. После осознания, что у Фаджа на меня ничего существенного нет, испуг стал постепенно уступать место гневу. — У вас что, план по посадкам в Азкабан горит, что вы начали уже лично арестовывать всех подряд?

— Мордред! — не слушая меня, Фадж с гримасой полнейшей безысходности махнул рукой на "лицо" и, сгорбившись, пошел на свое место. Плюхнулся в кресло, поставил локти на стол, схватился за голову и что-то тихо забормотал себе под нос.

— Может, раскуете меня наконец? — спросил я. Ноль реакции в ответ. — Эй! Вы меня слышите?

— Да. Слышу. Джон, сотри ему память и отпусти…

— Принято.

— Стоп. Стоп-стоп. Стойте! — Из страхов "второй волны" для меня потеря куска памяти — один из сильнейших. "Интересно, а как выглядит боггарт боязни стирания памяти?" — сама собой пришла в голову шальная мысль. — Подождите! Быть может, я смогу чем-то помочь и не будучи упиванцем?

— Да чем ты можешь помочь?! — продолжал стенать Фадж.

— А вы расскажите. Хуже от этого не будет, а лучше — вдруг и станет? Да и в качестве извин… объяснения неожиданного нападения…

— В качестве извинений… Впрочем, почему бы и нет? Хуже, действительно, не будет, ты дашь клятву, что претензий не имеешь, а память все равно потом стирать… Джон. — Кивок, и понятливый аврор оставляет нас наедине. — Хорошо. Я объясню. Только сначала…

Фадж встал. Налил себе целый стакан огневиски, но в этот раз не "вбил" его залпом, а отпил совсем немного. Поставил на стол и начал объяснять причины своего поступка.

— Знаешь, что бы там про меня ни говорили всякие… м-м-м маргиналы уровня "Придиры", но я действительно искренне не верил в то, что Тот-кого-не-называют не умер. Слишком уж невероятным мне это тогда показалось. А вот то, что Дамблдор решил стать министром и разрушить все то, что было сделано мной… Вот в это, наоборот, верилось гораздо больше. Азбука политических манипуляций — "выпяти свои достоинства и замолчи недостатки". "Какое величайшее достижение Альбуса? Победа над Темным Лордом Гриндевальдом. Но это было далеко и давно, значит, нужна новая угроза. Поближе. А ведь такая есть, то есть, была. Нужно всего лишь "воскресить" старую, давно и надежно похороненную страшилку, чтобы люди побежали к нему за помощью, и сами принесли власть и богатство!" — приблизительно так я думал тогда. И не только я. Рассказывать подробно нет ни желания, ни времени, так что поверь мне на слово, доказательств верности именно этой теории было очень много. Причем, из совершенно разных источников, начиная с Малфоя и заканчивая милашкой Розмертой, — видимо, чтобы паузой подчеркнуть важность своих слов, Фадж сделал большой глоток из бокала.

— Турнир Трех Волшебников… Про это у меня и вовсе нет приличных слов. Он окончательно убедил меня в моих предположениях. Сам посуди: турнир подготавливается Министерством, проводится от имени всей Магической Британии, но непосредственный исполнитель — Дамблдор. Тот самый Дамблдор, который целый учебный год, с момента выбора чемпионов и до самого финала включительно, непрерывно макал в дерьмо и меня, и всю нашу страну. Начиная с четвертого участника, англичанина, четверокурсника и по совместительству главного свидетеля "воскрешения Того-кого-не-называют", а заканчивая и вовсе смертью иностранного чемпиона. Знаменитого ловца, единственного сына весьма влиятельных родителей… Знаешь, что они сказали про нас, узнав, что их сын был убит англичанином? Я теперь могу написать реферат по восточноевропейскому мату длиной в десяток футов как минимум! — расстроенный Фадж сделал еще пару глотков.

А самое главное, думаешь, разгребал это все Дамблдор? Как бы не так! Да он и минутки на это не потратил! "Прости, у меня есть более важные дела…" Как на такое я должен был реагировать? Да и прошлый год тоже… "хорош"… Дамблдор в открытую начинает вербовать из школьников армию, которая оттачивает свои боевые навыки на моем личном представителе! Самолично оказывает вооруженное сопротивление аресту. Какие еще нужны доказательства подготовки к бунту?

Конечно, после разгрома министерства и личной встречи с чудовищем, в котором узнать Того-самого можно только по факту службы ему старых упивающихся, я искренне признал свои ошибки. Я честно и с полной самоотдачей стал искать этого темного мага, укреплял Аврорат, не глядя на личную приязнь и общественное положение, сажал всех причастных в Азкабан, старался сохранить как можно больше жизней и очень тяжело переживал гибель каждого волшебника от рук Упивающихся. Но никто не протянул мне руку помощи, будто бы все только и мечтали, как поскорее присягнуть