даже если урожаи в этом регионе вырастут и значительную часть продовольствия будут импортировать, Африканскому континенту к 2050 году понадобится еще сто миллионов гектаров пахотных земель и сто пятьдесят миллионов гектаров пастбищ. Это в три с половиной раза больше Техаса и больше половины площадей, охраняемых в Африке на данный момент. Вероятно, это произойдет за счет областей – преимущественно саванн и лесов, – которые критически важны для животных. Популяции львов и других животных будут продолжать идти по нисходящей, а их ареал сведется к немногим хорошо охраняемым национальным паркам.

Есть другой, более благоприятный вариант: дополнительные калории будут получены не за счет роста посевов и выпасов. Это произойдет, если стимулировать отход от мяса, платить за защиту лесов и саванн и в определенных пределах допускать трофейную охоту и дорогостоящий туризм. Африканские национальные парки смогут иметь, наверное, в три раза больше львов, если люди перестанут нелегально убивать их добычу ради еды. Следовательно, надо найти миллиарды долларов для надлежащего финансирования тех, кто занимается содержанием парков.

Но даже в таком случае вряд ли стоит ожидать сохранения многих диких мест. Некоторые страны южнее Сахары уже заявляют, что охраняют больше своей территории, чем европейские государства, поэтому одним из решений может стать компенсация утраченной там природы внутри наших границ. Замечательно осознавать, что где-то в этом мире есть нетронутые уголки. Еще лучше иметь их у себя под боком.

* * *

«Вот так должна выглядеть приличная дубрава!»

Мерлин Хэнбери-Тенисон делит свою ферму на две части. Первая, в сущности, представляет собой дождевой лес, только на юго-западе Англии. Воздух здесь влажный, ручьи чистые и быстрые, а ветви вокруг нас покрыты бородатыми лишайниками.

Мы доходим до прогалины и металлических ворот. «То, где мы сейчас шли, – это наша изюминка, – говорит Хэнбери-Тенисон. – А вот это… – он делает театральную паузу, – нет».

Это загон для выпаса овец. Там есть трава, папоротник-орляк и пара дубов, хотя они едва покрыты лишайником. Дубам, похоже, не хватает в почве грибницы, благодаря которой процветает соседний лесок. «Деревьям одиноко… От них намного меньше пользы для окружающей среды».

План Хэнбери-Тенисона прост: лес должен охватить всю ферму. «Это вполне реально, если убрать ограду. Лес на нее напирает, как толпа на футбольном матче на барьеры», – говорит он.

В 2013 году Джордж Монбио опубликовал книгу Feral, в которой призывал фермеров, землевладельцев и граждан заменить «безмолвную весну» Рейчел Карсон «буйным летом» дикой природы. Он предлагал не возвращаться к прошлому, каким бы оно ни было, а сократить поголовье овец и оленей и дать расцвести другим видам. Пусть земля вновь оживет благодаря бобрам, волкам и даже слонам. Он спешил подчеркнуть, что это надо делать «не ради волков, а ради людей», дав им наконец возможность вновь почувствовать дикую природу.

Книга вдохновила целое движение и мотивировала тех землевладельцев, которые понимали, что классическая красота британской глубинки – распаханные поля и опрятные живые изгороди – на самом деле представляет собой ряд отсутствий. Там нет ни бобров, ни рысей, птиц и лягушек очень мало. Даже широкие поля колокольчиков, типичное украшение английских лесов, свидетельствуют об отсутствии кабанов, которые роются в земле.

Хэнбери-Тенисон – один из таких новообращенных. Он только начинает как следует знакомиться со своей землей. «Чем больше узнаешь, тем больше тебе стыдно, – признается он. – Раньше я ходил по этим лесам и толком не знал, орешник передо мной или рябина, дуб или бук, особенно зимой, когда нет листьев».

Его отец купил эту ферму в 1960 году, и с тех пор она претерпела целый ряд экспериментов. Сначала владельцы в поисках прибыли пытались заниматься разными сельскохозяйственными растениями и животными. Потом ее отдали под разведение благородных оленей, потом кабанов, пока не произошла вспышка ящура. Теперь участок сдают человеку, который в основном занимается овцами. «Мой арендатор больше разводит субсидии, а не скот», – говорит Хэнбери-Тенисон.

Без поддержки государства почти половина английских ферм была бы убыточна. (Сельское хозяйство в Шотландии и Уэльсе управляется отдельно, но ситуация там еще хуже. Большинство шотландских и валлийских ферм без субсидий приносило бы убытки, а каждая пятая ферма в Уэльсе нерентабельна даже с ними.) Правительство обещает, что после выхода Великобритании из Евросоюза государственные средства будут получать те, кто приносит обществу благо, например запасает углерод и повышает биоразнообразие, а не просто выдает товар вроде продовольствия. Эта идея может произвести переворот в использовании земли, даже без необходимости выкупать ее по примеру Томпкинса. Если субсидии установить правильно, фермеры смогут стать защитниками природы.

Это была бы революция. С точки зрения маргинализации дикой природы Англия представляет собой крайность: там вообще не осталось крупных наземных хищников и очень мало относительно нетронутых мест. Даже спастись от светового загрязнения не так просто. Англия – густонаселенная страна, усеянная городками и деревушками, и две трети земель там сельскохозяйственные. Большие леса веками вырубают ради лесоматериалов и под фермы. Первый в Великобритании национальный парк был создан лишь в 1951 году. Сейчас леса частично восстановились и покрывают 11 % страны – по сравнению с 5 % столетие назад, – но это все равно меньше, чем почти в любой европейской стране. Более того, новый лес в основном представляет собой посадки, которые не очень хорошо подходят животным, а другие места обитания, крайне важные для различных видов, в том числе вересковые пустоши, травянистые поля и луга, не восстанавливают. В надлежащем состоянии находится лишь половина английских «мест особого научного интереса» – подразумевается, что они наиболее ценны для дикой природы. По крайней мере, таковы оценки, потому что половину из них уже несколько лет не проверяли: за их содержание отвечает Natural England, а этому органу за последнее десятилетие урезали финансирование почти на три четверти. С 1970 года по всей Британии ситуация усугубляется в удручающем темпе: простая численность животных сократилась на 13 % и, вероятно, продолжает падение. Почти половина представленных в Великобритании птиц и четверть сухопутных млекопитающих может исчезнуть с этих островов.

В тропиках освобождение земли – разделение сельского хозяйства и природы – лучший способ защитить животную жизнь. В Европе решением, вероятно, тоже будут не маленькие неэффективные фермы, которые пытаются одновременно производить продовольствие и помогать дикой природе, но плохо справляются и с тем и с другим. В то же время фермерство широко распространено в очень многих странах континента, и, возможно, поэтому выжившие здесь виды обычно более толерантны к сельскому хозяйству, чем тропические. Исследования в Великобритании и Польше показали, что некоторые виды птиц на фермах процветают, а после освобождения земли им приходится тяжело. Если учесть такие