Когда я повернулся, чтобы выйти поискать ее, кто-то из горничных начал заносить пакеты с покупками.

― Может, развесить? ― спросила одна из них.

Я кивнул, слишком отвлеченный, чтобы заботиться о том, что они делают. Пусть режут их на мелкие кусочки и разбрасывают, как конфетти, мне все равно.

Ее не было на крыше. Наконец, я спустился в библиотеку. Я нашел ее там, сидящей в кресле у окна, которое выходило на небольшой переулок внизу. Это был наименее живописный вид в доме, но она смотрела на что-то за стеклом.

Я осторожно подошел к ней, опасаясь, что она снова убежит.

― Все было так ужасно? Я обещаю больше никогда не заставлять тебя ходить по магазинам.

Она подняла на меня глаза, удивляясь тому, что я оказался рядом.

― Ходить по магазинам было весело.

― Это прозвучало наименее убедительно из всего, что ты когда-либо говорила, котёнок. ― Я присел рядом с ней, но она отстранилась, как будто не хотела, чтобы я прикасался к ней.

― Шоппинг был прекрасным. ― Она повернулась ко мне. Ее зеленые глаза были твердыми, сверкающими изумрудами. ― И разговор был познавательным.

― Понятно. ― Я сжал челюсти, размышляя, не совершил ли ошибку. Я знал, что Тея задаст Жаклин те вопросы, которые она не решалась задать мне. Казалось, что я догадываюсь, что это могут быть за вопросы.

Возможно, я ошибался. То, что она узнала от моей лучшей подруги, не просто расстроило ее.

Тея была в ярости.

Она ее излучала. Имбирь и корица смешивались с ее цветочным ароматом пряными и острыми нотками предупреждения. Я опять облажался. Но насколько сильно?

― Тея, я не знаю, что она тебе сказала, ― начал я, заслужив еще один яростный взгляд. ― Но что бы она ни сказала, это правда. Жаклин не стала бы тебе врать.

― Но ты солгал, ― обвинила она.

― Я никогда не лгал тебе. ― Я не мог. Я пытался. Неудивительно, что я все испортил.

― Ты сказал мне, что не будешь спать со мной, потому что моя девственность ― это драгоценный дар или какая-то похожая ерунда, ― прорычала она.

Я с трудом удержался от желания улыбнуться. Когда Тея ругалась, она была похожа на котёнка, пытающегося строить из себя крутого.

― Я имел в виду именно это, ― мягко сказал я. ― Какие бы другие причины у меня ни были, я действительно так думаю.

― Но ты позволил мне убеждать тебя, зная, что если ты потеряешь контроль, я буду привязана к тебе навечно. Это просто ужасно!

― Я знаю. ― Я кивнул, чувствуя, как тяжесть давит на грудь. ― Я не потеряю контроль.

― Правда? ― Она подняла подбородок, сдула с глаз выбившуюся прядь волос, а затем продолжила: ― Значит, жажда крови и ярость крови ― это то, как ты полностью контролируешь себя?

― Да, ― прошипел я. ― Я никогда не подвергну тебя опасности.

― Лжец, ― мягко сказала она. ― Просто находясь здесь, я подвергаю себя опасности, и если я не могу верить, что ты говоришь мне все, что мне нужно знать…

Она отвела взгляд, ее горло перехватило, когда она проглотила слова, завершившие ее мысль. Если она не может мне доверять, то что? Что тогда между нами?

― Я жалею, что не взяла с собой виолончель, ― вдруг сказала она. ― Я чувствую, что больше не знаю, кто я.

Ее слова словно нож вонзились в мое сердце.

― Я никогда не изменю тебя.

― Ты это ясно дал понять, ― произнесла она ровным голосом.

― Теперь ты понимаешь мои границы?

― Да, ― признала она, но при этом глубоко вздохнула. ― Но я больше не уверена, зачем я здесь. Жаклин сказала… это не имеет значения.

― Что она сказала? ― спросил я, но Тея продолжала молчать. Я снял перчатку и потянулся к лицу Теи. Подняв ее подбородок, я провел большим пальцем по ее скуле. ― Котёнок, что она сказала?

Тея прижалась к моей голой руке.

― Ничего.

― Скажи мне, что? ― переспросил я.

― Мне нужно время подумать, ― сказала она, резко встав и отбросив мою руку. ― И я должна подготовиться к сегодняшнему вечернему мероприятию.

― Ты не должна идти туда, ― быстро говорю я. Меньше всего сейчас ей нужно иметь дело с моей матерью и кучей снобов-вампиров и фамильяров.

― Почему? Потому что я могу узнать все тайные ожидания от жен вампиров? ― спросила она, скрестив руки на груди. ― Слишком поздно. Я знаю, что ты пытаешься избежать рождения детей, поэтому и возишься со мной ― простой смертной, которая не может тебе их подарить.

― Я не думаю о тебе так, и не хочу, чтобы ты шла туда, где тебе не будет комфортно.

Она закатила глаза. От такого неповиновения у меня заныло в паху. Я хотел Тею каждую секунду. Как это возможно, что я хотел ее еще больше, когда она бросала мне вызов?

― Я пойду, ― сказала она уверенным, спокойным голосом. ― Я не боюсь ни твоей матери, ни остальных. Больше не боюсь. С тех пор как я знаю, что никогда не смогу стать такой, как они хотят.

― Неважно, чего они хотят.

― Согласится ли с этим Совет? Ты выиграл немного времени, но в конце концов тебе придется жениться на фамильяре и наделать ей детей-вампиров.

― Черта с два, ― прорычал я, опрокинув подставку для чтения и отправив в полет старинный том Шекспира.

― А какие еще есть варианты?

Я предложил ей первый, который пришел на ум. ― Собирай чемоданы. Мы уедем в Венецию или Гонконг. Назови место.

― Я пойду. ― Я услышал в ее голосе решимость и понял, что она говорит не о каком-то новом городе. Она пойдет в Salon Du Rouge, и я не могу ее остановить.

― Почему? ― спросил я.

― Потому что я хочу увидеть лицо твоей матери, когда скажу ей, что никуда не уеду, ― ответила она, злобно пожав плечами.

― Ты правда не уедешь? ― Но облегчение было недолгим.

― Честно? Я не знаю, ― сказала она. ― Мне нужно все обдумать, но поскольку я, по сути, уничтожила свою жизнь, чтобы приехать сюда с тобой, у меня нет выбора. Ты застрял со мной на весь следующий год. Я не