– Обязательно проверь, надёжно ли выводные провода держатся в капсюле, но сильно тянуть не надо. Легонько подёргай, – наставляла Зои голосом Шахбана.

– Проверю, – смиренно кивал Салли. – Подёргаю.

Сальников хотел бы остаться в одном из домов-колодцев. Считал, что Шустов-младший не заинтересуется террасами с их простенькими строениями, когда в его власти оказался нижний центр возрождённого Эдема. Однако Салли обнаружил расставленные в зарослях силки, едва не угодил в один из них. Продвигался с осторожностью. Поначалу с ужасом думал о силе и неутомимости Максима, накрывшего Город Солнца тенётами своего невидимого присутствия. Потом Салли разглядел беглецов на дне котловины. Они шли вчетвером. Скоробогатовы куда-то запропастились. Но, главное, беглецов вёл седой заросший старик в дикарских одеждах. Вот кто ставил силки. Вот кто принёс подношение местным духам в виде жареного мяса. Обычный отшельник. Безумный дикарь.

– Обязательно разомни патрон взрывчатки. Убедись, что порошок в нём не слежался. Только не порви бумажную оболочку, – наставляла Зои голосом Шахбана.

– Разомну, – с дрожью шептал Салли. – Не порву.

Завалившись в гончарном помещении одного из домов-каанчей, Сальников переждал новый приступ лихорадки. Очнувшись, немедля отправился к северной лестнице. Забрался по ней на третью, пахотную террасу – шестой из семи поясов возрождённого Эдема. Там отыскал жёлоб горного ручейка. Привёл себя в порядок. Убедился, что жёлоб был расчищен вручную. Значит, отшельник им пользовался. Значит, приходил сюда. В отчаянии Салли заторопился назад, к северной площадке, и поднялся на седьмой, верхний пояс.

Наслаждаясь порывами горного ветра, долго стоял, глядя вниз и удивляясь причудливости созданного Затрапезным и дель Кампо поселения. Насилу отвлёкся. Отправился на поиски убежища и обнаружил, что на пахотных террасах прятались свои жилые здания. В отличие от зданий первых двух террас, они размещались в выдолбленных и естественных скальных пещерах. За внешней стеной каменной кладки, отгораживавшей и маскировавшей внутренние дома, скрывался лабиринт из комнат и залов, соединённых проходами, сетью воздуходувных каналов и дренажей.

Наскоро осмотрев несколько пещер, Салли убедился, что их глубина, как правило, не превышала пятнадцати метров. Местами внутренние помещения обвалились. Раскрошившийся сланец и комки слипшегося известняка похоронили под собой наиболее глубокие проходы. Из-под завалов сочились белёсые ручейки, давно вышедшие за пределы проложенных тут сточных желобов и подтачивавшие самые крепкие из возведённых в пещерах стен.

Некоторые из внутрискальных домов оказывались двухэтажными, и верхний этаж, приближенный к поверхности горы, как правило, стоял рассечённый сотнями белоснежных струн – корней, опущенных деревьями на поиски влаги. Они проникали через щели в естественной «крыше», жадно стелились по полу, затем вытягивались на первый этаж по лестнице, в тесноте лестничного проёма переплетаясь в толстые жгуты, и там находили долгожданные озёрца и протоки, впивались в них и за десятки метров питали древесину и листья растущих на хребте деревьев.

Бродя наугад по несложным лабиринтам некогда жилых коридоров, Салли натыкался на разработки гипса, на шахты с выходами каменной соли и другие шахты, затопленные или засыпанные глыбами скального лома. Испугался, что настенная резьба, остатки чавинских барельефов, порой переходивших со стен на потолки, а в некоторых комнатах покрывавших и пол, увлечёт его, поглотит без остатка. Вырвался из пещер. Не сдержав стон, сдавил ладонями виски. Чувствовал, как отчаяние и обида приближают новый приступ лихорадки, и пытался себя успокоить.

– Надрежь верхушку бумажного патрона. Деревянной толкушкой сделай углубление в порошке аммонита и введи в него детонатор – так, чтобы снаружи остались выводные провода, – наставляла Зои голосом Шахбана.

– Надрежу, – плача, кивал Салли. – Сделаю.

Ломота в костях сохранилась. Приступ мог начаться в любой момент, но Сальников пошёл вперёд. Вскоре наткнулся на узкие пролёты лестниц, выдолбленных в камне и поднимавшихся от седьмого пояса прямиком на верхнюю кромку котловины. Таких лестниц было две: северная и южная. На востоке, ровно над тем местом, куда выводил подъём из руин крепостного поселения, зияла заросшая расщелина, там лестниц и быть не могло, а на западе вздымалась расколотая вершина. Лестницы от седьмого пояса вели к башнеобразным святилищам-ротондам. Святилища сохранились почти нетронутые, хоть и были оплетены лёгкой зеленью. Их украшали монолитный купол и стрельчатые арки с кусками уцелевших изразцов.

Салли забрался в северную ротонду. Вдыхая свежесть цветущего простора, охватил взглядом котловину и ближайшие седловины разом, но джунгли в низине отсюда не просматривались. Возрождённый Эдем будто парил в облаках плавучим островом, бросая якорь в приглянувшихся его жителям бухтах и заводях. Лес на гребне хребта был низкорослым. Высокоствольных деревьев тут не встречалось, и вьющаяся растительность, лишившись опоры, вынужденно стелилась по камню. От обеих ротонд, северной и южной, некогда отходили мощёные тропы – они угадывались по участкам, где солярии укрепили их массивными шлифованными блоками андезита, собрав нечто вроде поддерживающей консоли или моста, вплотную прислонённого к покатой скале. Сальников не решился далеко уходить по обрывкам прежде оборудованных горных троп. Не хотел, чтобы приступ лихорадки застал его на шаткой брусчатке. Удовлетворился и тем, что увидел: Город Солнца расползался цепкими завитками по хребту на многие сотни метров, абордажными крюками цепляясь за отдельные возвышения и полки, превращая их в обустроенные заимки и пахотные островки.

В отдалении стояли затянутые джунглями каменные строения, вроде храмов и более древних капищ. Открытого прохода к некоторым из заимок не просматривалось. Салли предположил, что раньше скальные разливы хребта были опоясаны не только мощёными тропами и мостами-консолями из каменных блоков, но также и паутиной навесных мостов-барбакóа, сплетённых из сучьев, лиан и стеблей агавы. Барбакоа были устойчивы, могли выдержать значительный вес, но требовали постоянного подновления и конечно изгнили в первые два-три года запустения.

– Найди подходящую щель, заложи в неё патроны взрывчатки. Не забудь их надрезать. Бережно прикрой первым слоем глины или песка, затем вторым и третьим – так, чтобы снаружи остались соединительные провода. Второй и третий слои глины не забудь утрамбовать, – наставляла Зои голосом Шахбана.

– Найду, – одними губами шептал Салли. – Утрамбую.

Прятаться за внешней кромкой котловины Сальников не захотел, поэтому вынужденно спустился назад, на седьмой пояс; заодно отметил, что от второй террасы в глубь рассечённой вершины на западе уводили две параллельные, выдолбленные в скале тропы – они были укутаны зарослями и с нижних поясов оставались незаметны. Не зная, куда податься, и чувствуя неотвратимость накатывавшего приступа, Салли прошёлся по террасе в западном направлении. Искал себе временное прибежище.

Продираясь через мягкую поросль горных джунглей, заметил впереди просвет и вскоре с удивлением выбрался на росчисть – ухоженный сад с ровными рядами невысоких смоковниц, чьи пятипалые листья с удлинённой лопастью среднего пальца оставались настолько молодыми, что на свет казались перепончатыми и накрывали землю приятной тенью. Здесь же росли гуайявы с бильярдными шарами зелёных плодов и длинными, похожими на наконечник копья листьями. Граница сада была определена неровной полосой из хлебных деревьев, увешанных мясистыми колючими плодами размером с баскетбольный мяч.