огромного персонала. Недостаточно было действовать против тех, кого считали диссидентами. Вместо этого под наблюдением находилось все население, информаторы были на каждом рабочем месте и в каждом жилом доме, а членов семей и любовников поощряли шпионить друг за другом.

Однако инерция в коммунистическом блоке оказалась сильнее принуждения. В обществе царило фаталистическое чувство, что коммунистическому правлению нет альтернативы. Это чувство способствовало широкому распространению отчаяния и высокого уровня пьянства, что в свою очередь сказывалось на здоровье и продолжительности жизни.

 

Наряду с инерцией и принуждением, способность государства создавать впечатление, что оно предлагает какие-то улучшения или преимущества, также была полезна для определенных групп поддержки, в частности, для бюрократии и военных. Энтузиазм, однако, был ограничен, и во всем блоке коммунистическая партия, которая не преуспела в воодушевлении, была оттеснена на задний план государственными бюрократиями, которые не стремились воодушевлять. Помимо роста политической оппозиции коммунистическим режимам, особенно движения "Солидарность" в Польше, широко распространилась приватизация обязательств на индивидуальном и бытовом уровне, и внимание сосредоточилось на том, как свести концы с концами, а также на переменах и целесообразности жизни при коммунизме. Эти смены и целесообразности включали в себя бартер, убедительную коррупцию и зачастую некачественные компромиссы. Личная целостность и чувство собственного достоинства неоднократно становились предметом торга, как для получения выгоды, так и для отчетности перед другими. Особенно высок был уровень самоубийств среди молодежи. Такая ситуация не привела к активной оппозиции, но оставила правительство и Коммунистическую партию в вакууме, а членов партии - в значительной степени оторванными от рабочего класса, который они должны были представлять. Также произошел отрыв от крестьянства и интеллигенции. Как следствие, политическая оппозиция там, где она существовала, могла надеяться на определенное общественное признание и, возможно, поддержку, даже если она была лишена средств политического выражения, используемых на Западе. Движение "Солидарность" в Польше показало, к чему это может привести, и стало разрушительным примером для остальных членов коммунистического блока.

 

Перетасовка кресел

Умер 10 ноября 1982 года. На посту генерального секретаря Коммунистической партии Брежнева сменил 68-летний Юрий Андропов, советский посол в Венгрии в 1956 году и глава КГБ с 1967 года. Казалось, что он предлагает возможность нового старта, поскольку не разделял брежневского благодушия и, напротив, ценил необходимость улучшений. Однако у Андропова не было достаточной концепции улучшений, кроме улучшения социальной и трудовой дисциплины. Он практически не имел представления о повышении качества промышленной продукции или о радикальных изменениях. Политика Андропова включала в себя отправку агентов в кинотеатры ранним вечером для проверки личности зрителей, чтобы установить, не являются ли они прогульщиками, и указ о том, что винные магазины должны открываться не утром, а днем, чтобы рабочие не уходили с работы за водкой. Как и во многих других советских пропагандистских кампаниях, через некоторое время все пошло своим чередом, и ничего существенного сделано не было. Андропов все равно все больше болел болезнью почек. 17 января 1983 года Рейган утвердил директиву 75 по национальной безопасности, в которой была поставлена задача содействовать "процессу изменений в Советском Союзе в сторону более плюралистической политической и экономической системы в которой власть привилегированной правящей элиты постепенно снижается". При Андропове таких перспектив почти не было, и Директива верно подметила, что "советская агрессивность имеет глубокие корни во внутренней системе". Умерший 9 февраля 1984 года, Андропов был заменен Константином Черненко, еще одним представителем брежневской геронтократии, который, как и Андропов, на момент назначения находился в плохом состоянии здоровья. Черненко не хватало даже энергии Андропова и не было его интеллекта, и это в значительной степени способствовало ощущению тупика в политике.

Андрей Громыко, один из ключевых членов Политбюро, занимавший пост министра иностранных дел с 1957 года, сохранял преемственность во внешней политике. Эксперт по отношениям с США, где он служил в Вашингтоне с 1939 года, а затем стал делегатом в ООН с 1946 по 1949 год, Громыко видел мир почти исключительно через призму советско-американских отношений. Он не стремился к прорыву в отношениях с США. Напротив, при Громыко советская внешняя политика была почти такой же жесткой, как и неулыбчивой. Разумеется, не было ни смелой инициативы, сравнимой с подходом Никсона к Китаю, ни, впоследствии, советской способности переломить ситуацию в Китае. В то же время до прихода Горбачева произошли изменения и открылись новые возможности. В сентябре 1984 года Громыко отправился в Вашингтон на встречу с Рейганом, а в январе 1985 года Политбюро приняло решение вновь начать переговоры с США о поставках оружия.

Застой стал особенно заметен в начале 1980-х годов, в частности при Черненко, который умер 10 марта 1985 года. Впечатление застоя, если не разложения, становилось все более настойчивым, и это отмечалось как внутри, так и за пределами Советского Союза. К 1985 году "пациент умер уже на операционном столе", хотя мало кто из высших советских руководителей это осознавал. И все же, несмотря на последующие контрфактические рассуждения о том, возможны ли были иные исходы, очень немногие комментаторы оказались готовы предсказать скорый распад советского блока. На Западе осознавали его экономические проблемы, но не их последствия. Способность подавить инакомыслие в Польше в 1981 году способствовала возникновению чувства, что сила поможет справиться с проблемами. Однако сочетание советских экономических трудностей, советской политической вялости и гораздо более широкого и образованного советского гражданства указывало на то, что страна в 1985 году сильно отличалась от того, к чему призывали и что ожидали во время революции 1917 года. Более того, граждане осознавали этот контраст.

 

ГЛАВА 7. 1985-92

 

Планирование войны

В начале 1985 года в ряде регионов мира, в частности в Афганистане, Анголе и Центральной Америке, продолжались конфликты, связанные, хотя и косвенно, с борьбой за первенство между США и Советским Союзом. Более того, хотя в январе 1985 года советское правительство согласилось возобновить переговоры об ограничении вооружений, конфронтация на внутригерманской границе между Западной и Восточной Германией оставалась серьезной, поскольку обе стороны планировали войну. Кризисный 1983 год прошел, но не было никакой гарантии, что он не повторится. Советские опасения, в частности, во время учений НАТО Able Archer в ноябре 1983 года, что НАТО предпримет внезапное нападение, оказались неуместными. Тем не менее, США все больше убеждались в том, что смогут победить в субъядерной войне. В частности, американцы были воодушевлены успехом Израиля против сирийских ВВС над Ливаном в 1982 году. Это оправдывало превосходство, в глазах американцев, американской авионики и воздушного оружия над советскими аналогами. Борьба за финансирование обороны способствовала укреплению этой веры, как и необходимость