и скромное влияние диссидентов, особенно в Российской Федерации, основной части Советского Союза. Хотя иностранные комментаторы проявляли значительный интерес, инакомыслие там не набрало оборотов и не превратилось в оппозицию. Эта неудача стала отражением характера российской общественной культуры, доминирующей роли коммунистической партии в образовании и среди рабочих, эффективности репрессий и заметной степени антиинтеллектуализма. К последнему относится и устойчивый и сильный антисемитизм: многие диссиденты были евреями. Советское правительство начало выборочно внедрять антисемитизм во время Второй мировой войны, затем он стал более настойчивым в конце 1940-х - начале 1960-х годов, и очень усилился после победы Израиля в Шестидневной войне в 1967 году. Конечно, Россия не шла ни в какое сравнение со значительным влиянием оппозиционной интеллигенции в Чехословакии, не говоря уже о Польше. В каждом случае интеллигенция выражала ту степень национализма, которая была совместима с ее призывами к реформированию коммунизма. Среди советской элиты к середине 1980-х годов возникло ощущение необходимости перемен, что объясняет, почему Горбачев не был смещен возмущенным Политбюро, как это случилось в 1964 году с Хрущевым, и как можно было бы ожидать в противном случае. Он не был выходцем из КГБ, он был мало связан с военными и не имел тесных связей с оставшимися представителями предыдущих поколений политиков. Тем не менее критики горбачевских преобразований были отодвинуты на второй план. Так, в 1985 году Горбачев уволил Николая Байбакова, сталиниста, который возглавлял Госплан с 1965 года, а до этого служил Сталину в качестве министра нефтяной промышленности, важнейшего министерства. Поколение Байбакова, которое доминировало в министерствах с 1940-х годов, теперь было вытеснено и не могло выйти за рамки критики Горбачева. Не привыкшие к нападкам со стороны руководства, партийные идеологи были вынуждены перейти в оборону, и это сыграло важную роль как в фундаментальном расколе внутри коммунистической партии, так и в потере ее легитимности.

Это заставляет задуматься о том, смог бы лидер с иными взглядами, чем Горбачев, сохранить советскую систему, как полагают некоторые комментаторы. В Китае народные волнения были жестоко подавлены. Однако Горбачев считал либерализм необходимым для укрепления Советского Союза, и он был готов публично доказывать это, настаивая на "социалистическом плюрализме" в 1987 году и убеждая партийную конференцию в следующем году поддержать подлинно конкурентные выборы в законодательный орган, независимый от исполнительной власти. Эти выборы предполагали, что коммунисты смогут конкурировать друг с другом и проводить разную политику. Это был отказ от ленинской идеи демократического централизма в пользу того, что Горбачев в 1990 году назвал "политическим плюрализмом". Его публичный отказ от непогрешимости партии в феврале 1990 года означал, что советская коммунистическая партия теперь стала меньшевистской или парламентской марксистской партией, как (ранее) немецкая СДПГ (Социал-демократическая партия). Поддержка Горбачевым реальной системы сдержек и противовесов и верховенства закона порывали с авторитарным наследием коммунистического правления. Также как и его радикальное ослабление цензуры, которое позволило гораздо легче подвергать сомнению марксизм-ленинизм, что быстро привело к последствиям, которых ни он, ни большинство других не ожидали.

Поддерживая гласность (открытость), Горбачев был уверен, что Советский Союз и Коммунистическая партия не только смогут пережить эти вызовы, но и взаимно укрепятся благодаря им. Оказалось, что он полностью ошибался. Вместо этого экономические реформы, в частности перестройка (реструктуризация), ослабление большей части командной экономики, неожиданно привели к экономическим проблемам. К ним относилась инфляция, которая вызвала большое беспокойство населения, а также ударила по экономической активности. Также значительно вырос дефицит бюджета. Дефицит привел к накоплению запасов товаров частными лицами и заводами и способствовал нарушению экономической интеграции внутри Советского Союза, в том числе доверия, на котором основывались бартерные системы. Покупать было нечего. Перестройка также создала давление на политические изменения. Действительно, экономические и политические реформы Горбачева привели к экономической путанице и заметному росту критики, которая делегитимизировала коммунистическую партию и повлияла на сплоченность Советского Союза. Против Горбачева выступали не только партийные идеологи, недовольные и обеспокоенные, содержание и направление перемен, но и исходили от реформаторов внутри партии, недовольных темпами перемен. Борис Ельцин, как и Горбачев, родившийся в 1931 году, реформатор, введенный в Центральный комитет Коммунистической партии Советского Союза в 1981 году, получил повышение при Горбачеве, став в 1986 году первым секретарем Московского городского комитета партии и кандидатом в члены Политбюро, что было очень важно. Однако Ельцину не понравился Егор Лигачев, который курировал партийные органы из секретариата ЦК. Ельцин напал на Лигачева, а также, по сути, на Горбачева, на 70-й годовщине Октябрьской революции в 1987 году. Ельцин был снят со своих постов и вступил в конфликт с Лигачевым и Горбачевым, когда добивался политической реабилитации на партийной конференции в 1988 году.

Горбачев был гораздо более успешен во внешних делах, чем во внутренней политике, в частности, в смягчении отношений с США и прекращении афганских обязательств. Его стремление к хорошим отношениям за рубежом значительно разрядило напряженность, хотя он четко осознавал необходимость сохранения фундаментальных основ советской позиции. Так, Варшавский договор, которому на тот момент исполнилось тридцать лет, был продлен на двадцать лет в апреле 1985 года. Однако, желая бросить вызов конфронтационному мировоззрению, изложенному в отчетах КГБ, Горбачев был убежден, что американская политика в области контроля над вооружениями не была продиктована скрытой целью ослабления Советского Союза, и это убеждение побуждало его к переговорам. Будучи в свое время протеже Андропова, Горбачев был охарактеризован Тэтчер в декабре 1984 года, когда он посетил Лондон, как "человек, с которым я могу вести дела". Ее мнение имело влияние на Рейгана. Горбачев также был готов отказаться от подхода к внешней политике, пропитанного классовой риторикой, а также отвергнуть корыстные интересы мощного, но дорогостоящего военно-промышленного комплекса. Его открытость в вопросах политики способствовала тому, что его первый саммит с Рейганом, состоявшийся в Женеве в ноябре 1985 года, прошел успешно. В декабре 1987 года советское правительство приняло Договор о промежуточных ядерных силах, который, положив конец ракетам наземного базирования с дальностью действия от 500 до 5000 километров, заставил Советы пойти на более серьезные сокращения, а также создал систему проверки с помощью инспекций на месте. Эти меры по укреплению доверия отражали степень неприятия Горбачевым и Рейганом опоры на ядерное оружие. Это соглашение выдвинуло на первый план германский вопрос, поскольку Западная Германия была базой и целью для ракет малой дальности, американских и советских соответственно. Теперь весь спектр ограничений вооружений был открыт для переговоров, и соглашения последовали. В 1990 году НАТО и Варшавский договор смогли договориться об ограничении обычных вооружений в Европе. Более того, в июле 1991 года договор СНВ-1 привел