— Ой, как мне хорошо! Сейчас как раз случился множественный оргазм при виде таких денег.

— Но ты же знаешь, конфэтка моя, что дядя Мамикон не бэдный! — воскликнул он.

— Одно дело знать, другое — мацать руками, — возразила Соломоновна. — Можно и на публичном доме написать «Целомудрие» или «Научно-исследовательский институт половых связей», но суть от этого не изменится. Зато таки сильно изменятся ощущения.

Надя молча и очень нервно глотнула холодной воды.

— И на этом всё, — твердо заявил Платон. — Ты, Мамик, продашь мне свою долю в галерее и навсегда оставишь меня в покое. Насчет Нади даже и упоминать не нужно.

— А что происходит? — тихо спросила Надя.

— Я до него имею тот же вопрос, — Соломоновна забросила в рот шарик моцареллы и два помидорчика шерри. — Это погром или ограбление?

— А ты чего так осмелел, мальчик? — Мамикон хищно улыбнулся.

И его улыбка была больше похожа на оскал. Глаза его заледенели. Он ждал ответа от Платона. Его «племянники» придвинулись поближе к столику.

— Сейчас объясню, — улыбнулся Платон.

Он обернулся и кивнул. Из-за соседнего столика поднялись двое мужчин: Чумной Доктор и невысокий мужчина в джинсах и черном пиджаке. Маски на нем не было. Они сели рядом с Мамиконом, решительно придвинув стулья.

— Я привык видеть лицо собеседника, — по-английски сказал Мамикон Чумному Доктору.

— А я привык, что мне не указывают, что делать, — спокойно ответил он. — Ты у меня в гостях, веди себя прилично и тихо.

«Племянники» немедленно отреагировали и бросились к Чумному Доктору. И в этот момент словно из-под земли возникли трое смуглых молодых мужчин. Они были намного ниже охранников Мамикона, но с лёгкостью заломили им руки и положили лицами на стол.

— «Интерпол», венецианское отделение, — мужчина в черном пиджаке вытащил из кармана удостоверение и помахал перед носом Мамикона. — Поговорим?

— Ладно-ладно! — Мамикон примирительно поднял ладони вверх и обратился к «племянникам»:

— К ноге, мальчики!

Те неохотно отошли на несколько шагов назад, бросая выразительные взгляды на Чумного Доктора.

— Ой, вэй! Шо у нас случилось? — Соломоновна схватилась за сердце. — Мамик, не делай мне форшмак из моих нервов. Скажи: мне уже начать носить тебе передачки или пождать, пока цены на базаре немножко упадут?

— Не волнуйся, любовь моя, — Мамикон склонился к ее руке и поцеловал пальцы. — Этого Интерпола — маму я его покупал — как раз вчера видел на аукционе. Кажется, Платон нас разыгрывает. Да, Малевич-джан? Ты же это несерьёзно?

— Ты прав, Мамик, — Платон обнял Надю, которая от страха побледнела, как мел. — Этот человек, действительно, имеет отношение к аукциону. Что не мешает ему работать в «Интерполе». Венеция — это единственный город в мире, где в управлении полиции уже сидят представители «Интерпола». Как раз в том отделе, который занимается предметами искусства. Из-за количества раритетов, что хранятся здесь в частных коллекциях. Так что его действия будут зависеть только от тебя и твоего решения. Ты ведь вчера купил картину, правда?

— Я ее не покупал. Мы с тобой накрутили стоимость, — поправил его Мамикон.

— Правильно, — улыбнулся Платон. — А теперь я тебе расскажу всю свою схемку. Мы с тобой вчера не накрутили стоимость, а легализовали эту картину в глазах коллекционеров. Они поверили, что Климт действительно когда-то написал еще одну Адель. Только не золотую, а серебряную. Как только ты якобы купил эту картину, разочарованные коллекционеры разбрелись по гостиничным номерам и оттуда начали звонить нашему уважаемому Чумному Доктору с просьбами помочь перекупить картину у тебя. Он, конечно, отказал им. Но в глазах закона, Мамик, картина пока еще подделка. Для того, чтобы она стала подлинником, наш уважаемый Чумной Доктор и его друзья, среди которых очень много известных арт-дилеров, должны провести экспертизу. И вот здесь начинается самое интересное. Потому что есть два варианта развития событий. Первый вариант: ты оставляешь меня в покое навсегда. Сам отмываешь свои деньги. Продаешь мне половину моей галереи и уходишь в закат. Тогда я рассказываю своим друзьям, что ты приличный человек. Они платят мне за картину дешевле на пару десятков миллионов евро, чем на торгах. И держат картину у себя много лет. Или до тех пор, пока не умрут все наследники Климта. Или пока они не разорятся. Или еще что-то, вариантов много. После этого доказывают, что это подлинник. За это мы с тобой сейчас и получаем деньги, — он постучал по сумке, которая стояла возле Мамикона. — Это такой долгосрочный вклад: европейцы в целом и венецианцы в особенности умеют делать долгосрочные вклады. Некоторые шедевры таким образом пролежали в запасе не одну сотню лет. И все довольны. Или…

— А вот это «или» особенно интересно, — осклабился Мамикон.

— Не так, как первый вариант, но тоже занимательно, — вздохнул Платон. — Прямо сейчас наш друг из «Интерпола» арестовывает тебя за продажу и покупку фальшивки.

— Но ее нарисовал ты, — возмутился Мамикон.

— А ты можешь доказать? — улыбнулся Платон.

— Могу, — не уступил ему Мамикон. — Вот сидит девушка-натурщица, — он ткнул пальцем в Надю.

— Господи! — побледнела она. — Значит, мне не показалось? Это…я?

Платон молча улыбнулся и одной рукой прижал ее к себе.

— Во-первых, это недоказуемо даже при фотографическом сходстве, — возразил Платон. — Знаешь, сколько есть женщин внешне похожих на Мону Лизу? Так что они претендуют на то, чтобы считаться натурщицами Леонардо да Винчи? Ты, Мамикон, якобы купил картину при большом скоплении свидетелей. По документам ты ее официальный владелец. А сертификата подлинности у тебя нет, Мамик. И получить его неоткуда. В мире арт-дилеров ты чужой. Никто не станет с тобой связываться. Зато очень легко доказать, что ты пытался продать фальшивку и еще и не уплатил налоги. По европейскому законодательству всё это потянет на дикий срок. Отмывание бабок, коррупция и подделка шедевров. Сколько это примерно, Лоренцо? — обратился он к мужику в черном пиджаке.

— Лет на двадцать, как минимум, плюс многомиллионные штрафы, — пожал плечами тот.

— Ты не просчитал третий вариант, мальчик. Эх, богема! — вздохнул Мамикон, наклонился к Платону и доверительно прошептал: — Я вас пэрэрежу всех, как баранов. Ты на кого хвост поднял, ишак? — прорычал он.

«Племянники» Мамикона восприняли его слова как сигнал к действию и снова бросились к столу. Лоренцо встал, одновременно выхватывая пистолет из-под пиджака. Чумной Доктор вскочил на ноги, опрокинув стул. Надя завизжала при виде оружия. Платон бросился к Наде, закрывая ее собой. И вдруг Соломоновна, которая до этого спокойно и с аппетитом ела, схватила со стола вазу с цветами, грохнула ее об пол и заорала:

— А ну ша! Все закройте рот с той стороны!