— Беги скорее во флигель, там Коста Саломею убивает.

Заира подскочила и, как была в одних чулках, кинулась по мерзлой земле к флигелю. Она распахнула дверь и влетела в комнату, за ней вбежала Аза. Саломея, согнувшись и держась за шею, натужно кашляла в углу. На полу с кинжалом в сердце лежал Коста, он чуть улыбался и смотрел уже стекленеющими глазами в потолок. Обе женщины сразу поняли, что он мертв.

Заира завыла, как волчица, и бросилась к телу сына. Она трясла его, умоляя прийти в себя, и уже поняв, что сын умер, лепетала ласковые слова, которые так никогда и не сказала Косте.

— Найдите гроб и везите его в церковь, — шипя, распорядилась Саломея.

Услышав ее голос, Заира пришла в себя, она подняла голову и с ненавистью посмотрела на свою воспитанницу.

— Ты что сделала, дрянь такая? — закричала женщина. — Ты убила моего сына!

— Он пытался убить меня, — чуть слышно сказала Саломея, язык ее не слушался, а горло страшно болело.

— Да тебя следовало убить еще в колыбели! — закричала, поднимаясь с колен, Заира. — Ты — чудовище! Я любила тебя как собственную дочь, а ты всегда смотрела на меня как на служанку. Для тебя на этом свете существуешь только ты сама — все остальные не стоят твоего внимания. Ты думаешь, почему я двадцать лет каждый день внушала тебе, что Вано похож на тебя, да потому что ты любишь только себя, и если бы не я, у моего внука так же не было бы матери, как не было ее у Серафима. Да, мне пришлось постоянно лгать, убеждая тебя, что Серафим слабый и никчемный, зато моему внуку досталась твоя любовь, а теперь и твое богатство. Это я подсказала Вано, что ему нужно все взять в свои руки и уехать в столицу одному, бросив тебя здесь.

Саломея с удивлением смотрела на Заиру. Оказывается, старуха была недовольна. Жила на всем готовом благодаря ей, а хотела еще больше. Мысль, что эта деревенщина считает, будто могла манипулировать графиней, позабавила Саломею. Она посмотрела на Заиру, потрясающую кулаками, а потом спокойно и насколько позволяло поврежденное горло громко сказала:

— Ты отняла у меня сына, а я, в ответ, отняла у тебя. Значит, мы квиты. Отправляй гроб в церковь скорее, пока в Пересветово не добрались солдаты, направленные сюда, чтобы арестовать твоего сына.

Графиня развернулась и пошла к выходу из флигеля. Она расквиталась с Костой. Око за око. Теперь все долги были отданы, нужно было срочно собраться, чтобы уехать на рассвете.

Через два часа сундуки были уложены и закрыты. Напоследок графиня положила в два больших саквояжа драгоценности и кошели с деньгами. Их она собиралась держать при себе. Укладывая последний кошель, она вдруг вспомнила про деньги Косты:

«Боже мой! Да ведь сундуки стояли на столе, когда я вошла, — подумала Саломея. — Он захлопнул крышку при мне. Не оставлять же их этой старой курице, Заире».

Женщина набросила шаль и побежала к флигелю. Она видела в окно, как дворовые принесли во флигель гроб и под руководством Заиры вынесли его, уже с телом. Саломея жалела только об одном, что она не забрала свой кинжал, и теперь пропала последняя память об отце. Она распахнула дверь флигеля и увидела, что опоздала. Сбитые замки валялись на полу, крышки сундуков были распахнуты, а сами они стояли пустыми.

«Кто посмел? — подумала Саломея, чувствуя, что черная пелена гнева сейчас поглотит ее. — Это не Заира, она сейчас в церкви. Дворовые или Аза? В любом случае, вор должен был немедленно уехать».

Саломея кинулась на конюшню. Молодой конюх, услышав ее голос, выбежал навстречу.

— Кто уехал недавно? — крикнула Саломея.

— Барышня Аза в церковь поехала, она двуколку взяла, сказала, что сама править будет, — пролепетал испуганный конюх.

— Больше никто коней не брал? — уже спокойнее спросила графиня.

— Нет, барыня, все кони на месте, кроме Серого, которого я для барышни запряг.

— Оседлай мне Ветра, да возьми мужское седло, — велела Саломея. Она знала, что орловский рысак ее сына, которого Вано бросил так же, как и ее, погнавшись за новой жизнью, догонит любую лошадь в округе.

Женщина бросилась в свою спальню. Переодеваться было некогда. Саломея под платье надела лосины сына, сунула ноги в сапоги для верховой езды и накинула короткую шубку. Забежав во флигель, она взяла с полки любимые пистолеты Косты и вернулась в конюшню.

Конюх затягивал подпруги. Старательно отводя глаза от кружевных нижних юбок, торчащих из-под платья, он подсадил хозяйку в мужское седло и распахнул дверь. Саломея низко пригнулась к шее скакуна, ударила его пятками и вылетела в ночь. Аза могла поехать только в Ярославль. Другой возможности затеряться у нее не было. Саломея пустила гоня галопом, в надежде, что сможет быстро догнать двуколку с воровкой. Но прошел почти час, пока в неверном свете луны она увидела впереди черную точку.

«Отлично, еще десять минут — и я догоню ее, — прикинула Саломея. — Убить ее? Нет, достаточно того, что я сейчас выгоню ее на мороз, ночью в чистое поле».

Аза услышала топот коня, догонявшего ее двуколку, и начала нахлестывать свою лошадь, но это было уже бесполезно. Саломея догнала экипаж и поскакала рядом. Она достала из-за пояса пистолет и прицелилась в Азу.

— Стой, — велела графиня, — иначе застрелю тебя, как собаку, рядом с Костой ляжешь.

Аза бросила вожжи и плюнула от досады.

— Ах ты, воровка, — брезгливо бросила Саломея, — ты у кого украла, я подобрала тебя нищую, никому не нужную, дала тебе кров, одела с ног до головы. И чем ты мне отплатила?

— Подумаешь, отдала свои обноски, — вскричала взбешенная Аза, — отдала то, что не нужно было тебе самой, что-то ты не отдала мне ни одного своего кольца или браслета. Почему все тебе? Я такая же княжна, как и ты. Только я моложе, а ты уже старуха, а все держишь в своих когтях, и делиться не хочешь!

И эта девка была недовольна, считала, что Саломея мало ей дает, поэтому она сама может взять то, что ей хочется. Поистине, сегодня был день открытий. Вот так делать людям добро: они всегда недовольны, и готовы отплатить черным злом. Саломее было противно даже смотреть на эту дешевку, не то что говорить с ней, но нужно было свершить правосудие. Поэтому она спокойно спросила:

— Где золото?

— В узлах, — процедила Аза, поглядывая на дуло пистолета, и пнула ногой что-то лежащее на дне двуколки.

— Слезай и отходи в поле, — велела Саломея, нацеливая пистолет в лоб Азе. — Да поскорее, иначе останешься лежать тут, а к утру и снегом тебя заметет.

Плача от злости, та спрыгнула на землю и, проваливаясь в жидкую, еще не схваченную морозом смесь снега и земли, побрела в поле. Саломея подъехала к двуколке, спрыгнула со своего коня и влезла на место, где только что сидела Аза. На дне экипажа лежало несколько узлов, наспех скрученных из наволочек. Саломея по очереди подняла узлы, они были очень тяжелыми и гремели. Женщина привязала Ветра сзади к двуколке и тронула лошадь. Она последний раз посмотрела в спину тяжело бредущей в ночь Азы и не отказала себе в удовольствии крикнуть: