Даже несмотря на то, что Беатрис сейчас была полуодета и сидела на нем так, как непозволительно даме в обществе, она казалась ему самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел. И она была его, вся его.

Потребовалось несколько минут, чтобы они оба пришли в чувство. Грей заметил, что уже спускаются сумерки, а в лесу воцаряется тишина, как и обычно перед наступлением ночи. Им было пора идти. Но Грею так не хотелось этого делать.

– М-м-м, – прошептала Беатрис. – Это было восхитительно.

Грей рассмеялся:

– Тебя так легко удовлетворить.

Она отстранилась и вопросительно посмотрела на него:

– Ты хочешь сказать, что занимаешься любовью хуже других мужчин?

– А если и так? Ты все равно выйдешь за меня замуж?

Она обвила его шею руками:

– Я бы вышла за тебя замуж, даже если бы ты был абсолютно некомпетентен в этом деле. Что, кстати, совершенно не соответствует действительности. – Беатрис поцеловала его в нос. – Ты делаешь меня счастливой. Ты меня понимаешь. Мне больше ничего не нужно, Грей.

После этих слов он испытал невероятную легкость. Ощущение было совершенно незнакомым – ему казалось, что он сейчас воспарит к небу.

– В таком случае тебе, возможно, следует звать меня по имени – тому, которое мне дали при рождении.

– Флетчер? Нет, я предпочитаю Грей. Оно тебе больше подходит.

Он моргнул:

– Ты знаешь мое имя?

– Конечно, знаю, глупый! И твоя мама иногда тебя так зовет. Кроме того, его всегда упоминают, когда что-то пишут о тебе в желтой прессе, – они любят указывать все твои титулы и полное имя, чтобы все точно знали, о ком идет речь. – Беатрис заговорила высокомерным тоном: – «Флетчер Прайд, герцог Грейкурт, был замечен с танцовщицей из балетной труппы оперного театра Как-Там-Ее. Их близкие отношения не вызывают сомнений».

Грей закатил глаза:

– Ты говоришь глупости. Я никогда не связывался с танцовщицами из оперных театров.

– Ты уверен? – Беатрис слегка почесала пальчиком подбородок. – А я могу поклясться, что читала об этом.

– Достаточно! – Грей быстро ее поцеловал. – Ты снова меня дразнишь. Что, кстати, не смеет делать никто, кроме членов моей семьи.

– Только потому, что все тобой запуганы.

– За исключением тебя, любовь моя.

– Именно поэтому я тебе и нравлюсь.

Грей рассмеялся:

– Ты опять права. – Он стал серьезным: – Но несмотря на то, как мне хорошо здесь с тобой…

– Я знаю, – вздохнула Беатрис. – Нам нужно идти в Эрмитэдж-Холл. Ведь Шеридан уже мог вернуться.

– Вот именно.

Беатрис соскользнула с его колен и стала приводить себя в порядок.

– Ты мне когда-нибудь расскажешь, как решил вопрос с Ванессой?

– Да. Конечно. – Грей встал и застегнулся. – Я просто забыл.

Он объяснил, как заехал в «Таймс» и договорился о публикации опровержения с объяснением «допущенной ошибки».

– Пойдет?

У нее на лице появилась очаровательная улыбка:

– Звучит просто прекрасно. Только ты мог придумать такое блестящее решение вопроса.

Этот комплимент доставил ему огромное удовольствие.

– Я рад, что ты счастлива. Я не был уверен, что тебе понравится то, что я придумал.

– Вообще-то это наглость – предполагать, что я выйду за тебя замуж, до того, как я ответила согласием, – заявила Беатрис, но говорила шутливым тоном, и Грей испытал облегчение.

– Я знаю. Именно поэтому я тебе ничего и не сказал, пока не получил от тебя ответа.

– Наверное, на этот раз я тебя прощу. – Беатрис с трудом сдерживала улыбку. – Если это больше не повторится.

– Это я могу легко обещать. Хотя Ванесса была очень счастлива, узнав о моем решении, в особенности после того, как я обещал матери Ванессы удвоить ее приданое.

Беатрис нахмурилась:

– Ты награждаешь свою тетю за то, что она поступила так подло?

– Нет. Я помогаю Ванессе – чтобы она никак не пострадала от дурного поведения своей матери.

– О! Ну, это кажется разумным.

Грей уставился на нее. Только Беатрис могла практично смотреть на сложившуюся ситуацию, не испытывая ни ревности, ни предубеждения. Очевидно, она любила его за находчивость и мудрость. За глубокие чувства. За силу характера.

А учитывая то, что она ему отказала, когда посчитала, что под вопрос поставлены ее личные качества, Грей понимал, что она любит его самого, а не его как герцога, владеющего всем тем, чем он владеет. Это значило для него больше, чем он мог сказать.

– Я тебя люблю. Ты это знаешь?

Беатрис наклонила голову к плечу:

– Начинаю в это верить.

Грей захотел снова ее обнять, но она не далась.

– Мы должны идти. Нужно убедить Шеридана в невиновности Джошуа.

– Ты права. – Грей внимательно смотрел на нее. – А твой брат всегда будет создавать нам проблемы?

– Боже праведный, надеюсь, что нет. – Беатрис кокетливо улыбнулась ему и первой направилась к тропинке. – Молюсь, чтобы твоя сестра занялась им и сделала менее проблемным.

– Молись-молись, – пробормотал Грей себе под нос и последовал за ней. – Потому что для этого потребуется чудо.

Может, Грей и недостаточно хорошо знал свою сестру, но он почему-то подозревал, что она не западет на Джошуа Вулфа и других мужчин типа него, несмотря на то, сколько она с ним флиртует.

Поскольку больше они ни на что не отвлекались, то довольно быстро дошли до главного здания в поместье. Грей встревожился, увидев, что Шеридан и констебль уже находятся там.

– Где Джошуа? – спросил Шеридан без вступлений. – Я сходил во вдовий домик, но не застал его там.

Грей проигнорировал констебля, который с серьезным видом наблюдал за их встречей, и пожал плечами:

– Его там не было и когда я заходил. Беатрис сказала, что Джошуа отправился по делам в Лестер, поэтому я привел ее сюда. Предполагаю, что он до сих пор в Лестере.

– Если ты врешь, чтобы его защитить… – открыл рот Шеридан.

В эту минуту в комнату вошла их мать:

– Осторожно, сынок. Думай перед тем, как говоришь. Ты ошибся насчет своего кузена. А обвинение твоего брата делу тоже не поможет.

Шеридан холодно посмотрел на мать:

– Мама, не лезь в это дело. Может, ты и забыла, но именно Джошуа позвал отца во вдовий домик в тот вечер, когда он погиб.

– Прости, сынок, но ты ошибся, – заявила Лидия. – Джошуа никого не вызывал. По крайней мере, я думаю, что не вызывал.