Беатрис вопросительно приподняла бровь:

– Сегодня с утра ты так не думал.

– На самом деле думал. Только сам не хотел себе в этом признаваться.

– Почему нет?

Он печально ей улыбнулся:

– Потому что, как правильно заметила моя мать, в глубине души я хотел, чтобы ты была только моей, чтобы мне не нужно было тебя ни с кем делить. Я хотел, чтобы ты выбрала меня, а не его.

– Это не было соревнованием, Грей! – раздраженно сказала Беатрис. – Он боролся за свою жизнь. Я хотела, чтобы ты ему помог, а не мешал. И все!

– В конце концов я это понял.

Беатрис уставилась в землю:

– И я также хотела, чтобы ты мне доверял.

– Я знаю. И я тебе верю. Именно поэтому я вернулся, чтобы попытаться его спасти.

Они шли дальше, и Грей взял Беатрис за руку. Это выглядело как декларация его намерений, о которых он объявил Джошуа, потому что на тропинке мог появиться кто угодно и увидеть их вместе. Было очевидно, что Грея это не волнует.

Но проблема не была решена. Даже наполовину.

– Как я предполагаю, ты хотел, чтобы я выбрала тебя, а не Джошуа, поскольку ты считаешь, что твоя мать в свое время выбрала твоего отчима и остальных членов семьи, а не тебя.

– Что-то в этом роде. – Беатрис нахмурилась, услышав этот обтекаемый ответ, и Грей добавил: – Ты говорила, что моя мать сделала все, что смогла, но, тем не менее, я ее виню. Ты была права. Я ее во всем винил. Но мне не следовало этого делать.

Беатрис подняла его руку в перчатке и поднесла к своим губам, чтобы поцеловать.

– За что ты винишь свою мать? За то, что происходило между тобой и твоими тетей и дядей?

Он ей об этом что-нибудь наконец скажет?

Грей нахмурился, словно пытаясь определить, как и с чего начать. Затем он тяжело вздохнул:

– Вначале я должен объяснить тебе кое-какие вещи, связанные с моим возвращением в Англию. Когда дядя Юстас приехал за мной в Пруссию, я был возбужден и хотел ехать с ним. Я знал, что являюсь наследником огромного поместья, а мой настоящий отец занимал высокое положение в обществе. Но мать и отчим очень хорошо ко мне относились – так, как все нормальные родители относятся к своим детям. Ко мне относились, как ко всем остальным, не хуже и не лучше. Да, мы впятером боролись за их внимание, как и все дети. Тем не менее, если кто-то со стороны пытался как-то навредить одному из нас, другие выступали в его защиту. Единым фронтом!

– Значит, вы были обычной семьей.

– И счастливой, хотя я был слишком мал, чтобы понять, как мне с ними со всеми повезло, пока я их не лишился. – Грей содрогнулся и вздохнул. – В любом случае вначале мои тетя и дядя были добры ко мне. Они меня даже баловали, хотя я всегда чувствовал в их отношении ко мне какую-то фальшь. – Теперь Грей говорил очень серьезно. Голос стал жестким. – Я все понял в тот день, когда дядя Юстас пришел ко мне с пачкой документов и попросил их подписать и поставить печать.

Беатрис резко вдохнул. Она легко могла представить ужасающие последствия этого.

– Дядя Юстас ожидал, что я просто сделаю так, как он просит. Он не сомневался в этом! И когда я заявил ему, что мне нужно несколько дней, чтобы их прочитать, он решил, будто я просто притворяюсь – показываю свою важность, будто знаю, что делаю. – Грей покачал головой: – Но мой отчим вырастил совсем не дурака. Хотя я сразу не понял большую часть финансовых условий, прописанных в этих документах, у моего дяди была прекрасная библиотека, поэтому я принялся читать книги, чтобы разобраться с тем, что говорилось в документах.

– Слава богу! – прошептала Беатрис.

– На самом деле слава богу. Потому что он хотел, чтобы я отказался от нескольких важных объектов, не являющихся заповедным имуществом. Чтобы я прямо переписал их на него.

Беатрис резко вдохнула:

– И ему это могло сойти с рук?

– Если бы я этого не понял? Вероятно, да. Он же был моим опекуном. Если бы я не был таким умным мальчиком, то ко времени достижения совершеннолетия я бы давно забыл, что когда-то подписывал какие-то документы. Дядя Юстас к тому времени бы уже несколько лет управлял этим имуществом, может, продал бы какие-то объекты. А я бы посчитал, что они всегда принадлежали ему.

– Значит, ты не подписал эти документы?

– Нет. – Грей смотрел прямо перед собой, теперь он говорил монотонным, ничего не выражающим голосом. – И таким образом началась наша война характеров – кто кого. Дядя Юстас пытался меня уговорить. Не подействовало. Он попробовал меня бить. Это только прибавило мне решимости. Он пытался морить меня голодом. Я не сдавался, хотя иногда эта пытка длилась по нескольку дней кряду.

В его голосе звучала злость, выражение лица Грея тоже изменилось.

– Этот чертов ублюдок знал, что мальчики в таком возрасте всегда хотят есть, так что лишение меня еды было его самым любимым методом. Он был уверен, что я сдамся. – Грей заскрежетал зубами. – А я был не намерен сдаваться.

– О, Грей! – Ее сердце разрывалось от боли, от жалости к ребенку, который был вынужден так бороться, участвуя в сражении, которое начал не он. – И сколько времени это продолжалось?

– Три года, пока я не отправился в Итонский колледж. Не каждый день, но дядя Юстас регулярно возвращался к этим документам. Слава богу, у моего биологического отца хватило ума указать в завещании, куда я должен ехать учиться в тринадцать лет. – Беатрис выругалась себе под нос. – Но до тех пор… Временами дядя Юстас был очень мил со мной, как я предполагаю, чтобы усыпить мою бдительность, а потом придумывал новый метод, чтобы заставить меня согласиться на его требования.

– Но это же ужасно! – воскликнула Беатрис. Она с трудом могла представить юного Грея, который лишился замечательного детства и был вынужден столкнуться с такой жестокостью. – Почему ты никому ничего не сказал? Ни к кому не обратился за помощью?

– Как? К кому я мог обратиться? – Грей печально улыбнулся. – Дядя Юстас полностью контролировал все, что происходило в доме. Он читал каждое написанное мною письмо перед тем, как его отправлять – или не отправлять. Я никого не знал в Англии, и никакого другого опекуна у меня не было. Моему безрассудному и глупому отцу не пришло в голову назначить группу доверенных лиц, как следовало бы сделать, поскольку он предполагал, что моя мать всегда будет жить в Англии и присматривать за мной. Но, с другой стороны, как я понимаю, он не собирался умирать в сорок с небольшим лет от лихорадки, пока я все еще был младенцем.

Грей взял ее ладонь и заставил Беатрис взять себя под руку.

– Знаешь, в чем тут ирония судьбы? Я выяснил всего несколько часов назад, что имущество, за которое боролся мой дядя, вероятно, было тем самым имуществом, которое я бы потерял, если бы моя мать не стала выполнять волю отца и оставила меня у себя. Сопротивляясь дяде Юстасу, я сделал так, что жертва мамы оказалась не напрасной. Значит, оно того стоило.