условие – сочетаться браком с Гешей. Цирковой номер в прямом и переносном смысле должен быть семейным.

– Варенька, вы бесподобны! – убеждал говорун Геша. – Вы царица шамаханская! Вы королева! Вы мне очень-очень-очень нравитесь, готов стоять перед вами на коленях всё свободное от манежа время! Можно сделать номер, в котором я и на арене счастливо падаю у ваших ног! Обязательно сделаю. Только не подумайте, набиваюсь так сразу в мужья. Как получится. Я готов ждать сколько надо. Пусть пройдёт какое-то время для привыкания. Неделя, две… Без штампа в паспорте не смогу вас с дочерью вырвать в бесподобную Одессу из этой дыры. Обещаю многому научить, я с десяти лет в цирке! Сделаю вас настоящей артисткой! Соглашайтесь!

Опять замуж, опять без любви. Но ведь мечтала в Бухэду о сцене, публике, залитой праздничными огнями красивой жизни…

В депо Бухэду работал инженер Берзин, на четверть латыш. Как рассказывали, была у него особенность, где бы ни ставил подпись, писал «инженер Берзин». Высокий серьёзный мужчина, лет тридцати, с прямой спиной, чуть прихрамывал. Окончил Харбинский политехнический институт. В тот последний её бухэдинский сентябрь Берзин из Харбина привёз пластинки оперы «Евгений Онегин». Не «Партизанскую бороду» купил – оперу… И устроил в русском клубе коллективное прослушивание. Человек двадцать пять собралось. Разместились поближе к радиоле. Варя с Мишей сели рядом. Поставил Берзин пластинку… Балалайку, мандолину, гитару Миша слышал, Варя вдобавок орган в конвенте, но с оперой оба столкнулись впервые. Кино и то показывали только в китайском клубе. В русском не было киноустановки. Тогда как в китайский не рекомендовалось ходить. Фильмы шли чаще советские, нередко дублированные на китайский. Не в этом беда – после просмотра была вероятность насекомых домой принести. С сидений или ещё как подцепить. Китайцы могли запросто поделиться своим добром. Само собой – телевидения в ту пору не было. И вдруг опера. Пронизывающая сердце одухотворённость скрипок, ария Ленского накануне дуэли «Паду ли я, стрелой пронзённый», ария с письмом безнадёжно влюблённой Татьяны…

Завораживающе красивая музыка!..

– Я хочу жить в России, в большом городе, – грезила Варя по пути домой после оперы, – бывать в театре, слушать музыку, самой играть не в самодеятельности…

– Да-да-да! – подхватывал мечты Миша. – Ты будешь актрисой!.. Ты такая красивая…

Обоим виделись огни театра, нарядные люди…

– Боже, как любила Татьяна Онегина! Почему он ничего не понял?

Навстречу попалась чета Коптевых, шествующих с вечерней прогулки. Борис Иванович торжественно нёс веточку дуба с тремя жёлтыми листьями.

– Мы с тобой будем вот так ходить? – проводила Варя взглядом Коптевых.

– Конечно. В Петербурге или Москве.

– В Ленинграде… Я буду, как Екатерина Павловна, играть на сцене…

– Непременно…

Иллюзион под названием жизнь

Уже через пару месяцев Варя работала с Гешей номер. Поехали по городам и весям развлекать почтенную публику. По истечении трёх с половиной лет они тихо-мирно расстанутся. Неугомонный, влюбчивый клоун присмотрит новую партнёршу – молодую, яркую, пышногрудую блондинку.

– Пора тебе, Варя, самой вставать на ноги, – скажет на прощанье. – Ты талантливая, должна быть на первом плане, а не в паре с кем-то…

Обещание Геша-клоун сдержал – многому научил Варю. Она приготовит свой номер фокусника-иллюзиониста, начнёт выступать с ним в цирке на сцене. Конечно, не Игорь Кио с распиливанием женщин пополам, освобождением себя от пут на руках-ногах в закрытом сундуке под куполом цирка, эффекты скромнее, но ловкость рук тоже нужна. Да ещё какая! И шарм, когда руки прекрасной женщины достают из ничего километры лент, голубей, сырые яйца…

Но самые поразительные иллюзионы ставит жизнь.

Гастроли в Белоруссии, небольшой городок, в течение пяти вечеров после Вариного выступления из первого ряда встаёт коренастый мужчина с роскошным букетом белых хризантем и передаёт без слов и записок артистке. Труппа хихикает: «Опять твой с букетищем заявился». На шестой вечер поклонник ухитрится пройти к ней в грим-уборную.

– Вам не надоело смотреть одну и ту же программу? – кокетливо спросит Варя, принимая очередной букет.

– Вы меня не узнали?

– То есть – как это не узнала! Вы меня завалили цветами!

– Я не об этом. Меня зовут Олег. Помните целина, совхоз «Советский»? Я помогал растапливать кизяк…

Бог ты мой! Как она маялась каждое утро, пытаясь приготовить еду для дочки практически на открытом огне. Топливо – сделанный из отходов жизнедеятельности животных кизяк. Вёл он себя непредсказуемо: разгораться не хотел, а занявшись, стрелял в кастрюлю кусочками. И сама мысль, что не уголёк от дров попал в еду, портила аппетит…

Как-то бьётся Варя с неподатливым кизяком и вдруг слышит:

– Давайте, помогу!

Солдатик, проходя мимо, увидел Варины мучения.

– Помогите, – сказала Варя.

Солдатик ловко справился с кизяком. После этого каждое утро приходил в нужный час исполнить функции кострового. Возился с кизяком совершенно безвозмездно. Ни намёка не сделал красивой одинокой женщине на более близкое знакомство. Молча растопит, раскланяется и уйдёт. Пару слов если и скажет… Скромный солдатик. Но вдруг в расстроенных чувствах найдёт её днём на ферме:

– Нас отправляют в Семипалатинск, – доложит упавшим голосом. – Спасибо вам.

– Это вам спасибо.

– Вот мой адрес, весной демобилизуюсь, – с этими словами солдатик протянул сложенный листочек, – приезжайте ко мне в Тюмень с дочкой. Насовсем. Я буду вас ждать, – и, помедлив, добавил: – Всю жизнь.

«Наивный мальчик», – подумала женщина…

В грим-уборной произнёс примерно то же, что в Казахстане:

– Я здесь в командировке. Завтра уезжаю. Вот мой адрес, телефон. Я не женат, и ни разу не был. Очень хочу видеть вас и вашу дочь в своем доме.

Варю снова звали замуж.

И в третий раз заколебалась на перепутье: идти – не идти… На одной чаше весов – нет к нему никаких чувств, вообще никаких. Но с другой стороны – ты не восторженная девчонка, которой принца подавай. Помяла жизнь, шишек набила-наставила. В сорок лет какая бы ты ни была эффектной женщиной – всё одно бабья осень. И зима не за горами. Так и подошла к мысли: а почему не притулиться к надёжному человеку. Олег вон какой однолюб… Не значит – на шею безоглядно вешаться. Съездить в гости, присмотреться…

Никогда не жалела, что пошла за Олега. Помогал с реквизитом, руки золотые не только по разжиганию кизяка, помогал ставить новые номера, что-то постоянно придумывал… И любил её… Прожили рядом без полугода