у неё? Чтобы в конвент отправить, как сироту?» Отец перешёл на крик: «Мать сама тебя бросила! А возьми с тебя собой, вместе бы сковырнулись от голода в красножопых советах». «А в конвенте я не голодала? – кричала Варя. – На прогулках траву ели! Побеги с деревьев!»

Три года, с семи лет, она незабываемо провела в харбинском конвенте францисканок. Задачи католический приют преследовал самые благие: обучать девочек (сирот из малообеспеченных семей) школьным наукам. Однако в первую голову прививать им навыки к практическим ремёслам: шитью, вышиванию, кройке, вязанию, рисованию. Девочки осваивали тончайшие работы – цветными шелками вышивали иконы, церковные облачения для Ватикана. Многие воспитанницы стали прекрасными художницами. Кроме этого изучали нотную грамоту, пели… Но Варя не сгущала краски, бросая упрёк отцу – жизнь была полуголодной. И траву, что росла во дворе их дома милосердия, ели на редких прогулках. А погребной холод спальни… И не вздумай ночью вслух плакать от тоски по дому, поставят в туалет на бетонный пол. Кто страдал недержанием, тому в целях назидания и перевоспитания могли надеть на голову мокрую простыню и водить по конвенту. Получали линейкой по рукам, если почерк оказывался не в меру каллиграфическим. Устраивали девчонки дерзкие побеги. Их возвращали, наказывали, упорные беглянки при удобном случае снова срывались… Бегала и Варя. Отец мог сжалиться, оставить на неделю дома, только чаще, накормив, уводил обратно… Во главе конвента была мэр-суприер, то бишь – мать-настоятельница, француженка. Её необъятное тело перемещалось на инвалидной коляске, а широкая душа любила по праздникам вершить добрые дела: разбрасывать конфетки вокруг инвалидного кресла. Дети стремглав бросались за подарками, разбивая коленки; конфет всегда оказывалось меньше, чем желающих полакомиться.

Родственники большинства девочек исповедовали православную веру и рьяно стояли на её страже, отдавали детей в конвент с условием, те не переходят в католичество. Хлеб пусть ватиканский едят, но с верой отцов и дедов…

Три года конвента прочно засели в памяти, Варя и через пятьдесят лет просыпалась в холодном поту, если во сне являлся приют… А он не реже одного раза в полгода напоминал о себе… Как правило – жди пакостного днём, как привидится ночью…

Конвентом больно попрекнула отца Варя и ушла из дома на квартиру к чужим людям.

Именем Союза Советских Социалистических

В период семейных неурядиц появился Андрей с предложением замужества.

Молодых зарегистрировали в советском консульстве. Таинственный Советский Союз был за тысячу километров, но своим «именем» узаконил семью молодых красивых людей: «Именем Союза Советских Социалистических республик вы стали мужем и женой».

Варя так и не сумела полюбить его, Андрей тоже вскоре понял, что зря добивался руки и сердца – принял увлечение за большое чувство. Варя в Бухэду была обворожительно хороша, в морском климате стала ещё краше. И, сама того не желая, вскружила голову парню. Его упомянутая выше гордыня, ущемлённая и раззадоренная первым отказом, затуманила голову, подтолкнула на осадные действия. Крепость Андрей взял, а что из того… Блестящая победа обернулась обоюдным поражением. Рождение дочери не скрепило союз. Ускорили разрыв лозунги исторической родины, зазвучавшие в Китае: «Даёшь целину», «Родина-мать зовёт», «СССР – оплот мира».

Свою маму Варя почти не помнит. Трёх лет не было, как мама с бабушкой уехали в Россию. Было это в 1935 году. Тремя годами раньше японцы, жадно смотревшие с островов на большую землю, захватили Маньчжурию. СССР вынужден был продать за бесценок КВЖД так называемому государству Манчжоу-Го, а по факту – Японии. Что делать советским гражданам в Китае? Полно таких набралось в Маньчжурии, хотя не из Советского Союза прибыли сюда. В 1924 году Китай признал советские права на КВЖД, управление на ней стало советско-китайским, многие «русские китайцы» приняли советское подданство, и жили, разу в Советах не побывав. В 1935 году, как японцы получили дорогу с рельсами, советские граждане китайского места жительства задумались: что делать? И в немалом числе покатили домой. Счастливые. Как же – на Родину. Наконец-то. Кому-то покажется смешным, до кого-то вообще никогда не дойдёт: многие русские постоянно жили с тоской по родине. И когда хорошо жили тоже…

Вернулись домой. Да за зубчатыми кремлёвскими стенами в 1937 году нарком НКВД Ежов кровавым указом окрестил их «так называемыми харбинцами» и причислил всем скопом к врагам народа. С таким званием выбор у крестников наркома был невелик: расстрел или лагеря. Русские специалисты, массово приехавшие на родину с советскими паспортами, также массово получили клейма «так называемых…».

Собственно, как они себе хотели? Уже семнадцать лет устанавливались революционные ценности на шестой части суши, тогда как харбинцы привезли патриархальщину: русскую интеллигентность, русских дух, русское понятие о чести и достоинстве. Да и с буржуазными замашками в отношении быта, одежды. Работа на КВЖД очень хорошо оплачивалась. Вдобавок к перечисленным расстрельным качествам – в храмы, оставшиеся не взорванными и не закрытыми, смело ходят на Божественные литургии и всеночные…

В 1935-м Варина бабушка по матери тоже решила во что бы то ни стало ехать в Россию, которая тревожила снами, звала родными могилками. Домой! Домой! Домой! В Китай попала по бабской доле. Муж, тогда ещё не муж, после ранения на русско-японской войне в 1905 году попал в госпиталь в Харбин, потом – долечиваться отправили на юг Маньчжурии. С детства порченный охотничьей страстью, как увидел непуганые леса Большого Хингана, полные кабанов, изюбров, лосей, вплоть до волков с медведями, как посмотрел на вольные маньчжурские просторы с фазанами да тетеревами, глухарями да лисицами и заболел! Вот где можно развернуться, вот где стрелять, не перестрелять в свою усладу! Это не у них в Пензенской губернии. Возвратился солдат домой, взял в жёны девку Дуню, ружьё – больше брать было нечего в родной деревне – и отправился на КВЖД.

Не разделила Дуня, Варина бабушка, маньчжурских восторгов мужа. Все китайские годы мечтала о возвращении на русскую землю. Тем более захотелось в родные пределы, после того как муж провалился в полынью и ушёл под лёд Сунгари. Даже могилки не осталось после него.

Это был рок семьи: женщины рвались в Россию, мужчины – дед-охотник, Варин отец, муж Андрей – холодно смотрели на родину предков, не испытывая желания ехать туда.

Почему мама бросила трёхлетнюю Варю и уехала? Сколько раз ныло сердце этим вопросом. Оправдывая маму, думала: та разрывалась между ней и своей матерью. И, наверное, когда поняла, что муж и его родственники, хитростью забравшие Варю, не отдадут ребёнка, приняла решение: дочь не пропадёт с ними, но наступит время