посоветовал Тенгиз, становясь в боксерскую стойку. – Мне не хотелось бы причинять вам увечий!

– На вашем месте, – произнес Эд, вытаскивая из сумки недопитую бутылку и сжимая ее за горлышко, как гранату. – Я бы во всем признался и позволил себя связать.

– Засуньте ваши дурацкие советы куда-нибудь подальше! – порекомендовал Тенгиз и убрал стул, стоящий перед собой, чтобы можно было нанести удар ногой.

– Мальчишка! – пробасил Злой Священник и, кажется, улыбнулся, но густая борода не позволяла отчетливо видеть его рот. – Думал на мякине нас провести?

Он шел вперед, как танк, откидывая в сторону стулья, стоящие на его пути. Грохот от их падения стоял неимоверный. Эд, недвусмысленно покачивал бутылкой, выбирая, на чью голову обрушить ее в первую очередь. Тенгиз и Бэл отступали, но чувство собственного достоинства не теряли.

– Вы вынуждаете нас перейти к радикальным мерам, – сказал Бэл. – Если вас невозможно убедить словами, то придется применить непопулярный метод.

– Он нас запугивает! – словно обрадовавшись дополнительному поводу для драки, воскликнул Эд. – И мы смертельно напуганы!

Злой Священник втянул голову в плечи, словно намеревался таранить нас головой. Тенгиз и Бэл отошли еще на два шага назад и почти поравнялись со мной.

– Самозванцы мокроусые! – гудел Злой Священник. – Сейчас я из вас фарш сделаю.

– Кажется, вы желали коньячка? – ехидно спросил Эд у Тенгиза. – Сейчас. Айн момент. Дагестанский. Очень бодрит…

Бэл отвел руку за спину и сунул ладонь за пояс. Там у него был пистолет. Если дело дойдет до стрельбы – быть большой крови.

– Включите мозги, Эдуард Апполинарьевич! – с нотками отчаяния крикнул Тенгиз, пытаясь спасти положение. – Вы же интеллигентный человек!

Злой Священник ринулся в атаку. Он откинул ногой последний стул, который символизировал границу между противоборствующими сторонами, и, сотрясая пол, двинулся на Бэла. Тот медленно вытянул из-за пояса черный "макаров", но все еще держал руку с пистолетом за спиной. Эд поднял руку с бутылкой над головой…

– Тссс! – вдруг громко зашептал Тенгиз, и все как по команде остановились, замерли, прислушиваясь к странным звукам, доносившимся откуда-то из глубины Приюта. По коридорам и лестнице струился протяжный вой, словно там бродил раненый зверь, затем пушечным выстрелом прогремел удар по двери. Хрустнуло дерево. На мгновение все стихло, а затем – страшная ругань:

– Я вас з-пид снега достану!! Где вы все сховались, москали поганые! З`илы наше сало, выпили нашу горилку, разграбили нэньку! Дайте ж мне видризать ваши уши и поганые носы! Где же вы, слизняки сушеные?!

Я почувствовал, как спина покрылась липким потом. Это был голос Немовли. Безумец вышел на охоту, он искал нас.

Вмиг забыв про то, что мы были врагами, все кинулись к двери. Тенгиз вместе с Эдом крепко закрыли ее, а Злой Священник схватил стул и продел его ножку через петлю ручки. Только после того, как дверь была надежно заперта, мы с облегчением вздохнули.

– Ну как? – все еще тяжело дыша спросил Тенгиз, обращаясь к Эду и Злому Священнику. – Убедились? Поверили теперь?

– Да-а, – протянул Злой Священник, проверяя, надежно ли закрыта дверь. – Выпустили-таки бешеного волка из клетки. Никогда не забуду, как он вломился к нам в номер с ножом в руке… Послушайте, а как же он с простреленной ногой ходит?

– Вы полагаете, что Князева убил Немовля? – спросил меня Эд, пряча за спиной бутылку.

– Я в этом не сомневаюсь. Очень характерная рана: у Князева было перерезано горло.

– Какой ужас! – уже вполне искренне произнес Эд.

– Коль в ваших мозгах стало светлеть, – с трудом сдерживая злость сказал Бэл, – я хотел бы выяснить некоторые детали…

Он замолчал, так как в это время сверху снова раздался страшный, нечеловеческий вой, а затем с треском вылетела очередная дверь.

– Загадили, падлы, ридну Приэльбрусчину! Гэть отсюдова!! – орал Немовля. – Я вам кишки выпущу!! Я раком поставлю Приют, порубаю вас на куски и галушки з вас налеплю!! У, москалюги-комуняки поганые!

– Отойдите от двери! – сказал Бэл. – Если он будет сюда ломиться, намного безопаснее находиться в противоположном конце зала.

Все послушно отошли от двери и сели, но на этот раз за один стол.

– Очень интересная ситуация, – сказал Бэл, опираясь руками о стол и по очереди заглядывая каждому в глаза. – Нас здесь пятеро, не считая убитого Князева. Больше на Приюте, кроме сумасшедшего Немовли, никого нет. Посторонний человек проникнуть сюда не мог, так как все входы и выходы завалены снегом. Значит, веревку, которой был связан Немовля, перерезал кто-то из нас!

Я еще несколько минут назад пришел к этому ужасному выводу, но когда он прозвучал из уст Бэла, то мурашки побежали между лопаток, и я заерзал на стуле.

– Кто-то из нас? – криво улыбнулся Эд и оглядел нас всех. – Но это же… Это же бред! Зачем кому-то из нас понадобилось разрезать веревки психически ненормального человека? У меня просто в голове это не укладывается!

– Не укладывается? – продолжал Бэл после паузы, в течение которой мы все прислушивались к жалобному треску очередной двери. – Тогда я вам помогу. Запустить эту машину убийства было выгодно тому, кто хотел бы чужими руками убрать всех свиделей нашего долгого разговора.

– Вы на что-то намекаете, Борис Леонидович? – захлопал глазами Эд. – Если вы имеете ввиду меня, то мне какой смысл убирать свидетелей разговора? Бог с вами, говорите о чем хотите, мне-то что?

– Не думаю, что у вас не было причины желать нашей смерти, – медленно произнес Бэл, нависая над седеющей головой ответственного работника. – Ворохтин сказал о заявлении, которое написала Мелешкина. Вы прекрасно понимаете, что попади это заявление в департамент, и конец вашей карьере. Не так ли?

– Да вы что?! – зашипел Эд, привставая. – Вы отдаете отчет…

– Куда вы выходили сразу после того, как Ворохтин сказал о заявлении? – убийственным голосом продолжал Бэл.

– В самом деле, – пробасил Злой Священник. – Потрудитесь объяснить.

– Вы что, мне не верите? – с ужасом осознал Эд. – Вы все мне не верите? Хорошо, я скажу! Правда, мне неловко говорить, но я выходил… по малой нужде. Разве это запрещено? Разве в этом есть какой-нибудь криминал?

– Но уборная находится снаружи! – вкрадчивым голосом произнес Бэл.

Эд густо покраснел.

– В противоположном крыле есть пустая комната. Она почти вся занесена снегом…

– Вы позволите осмотреть вашу сумку? – спросил Тенгиз и, не дожидаясь разрешения, поднял с пола и поставил на стол сумку Эда.

– Что?! Вы хотите меня обыскать? Но это уже слишком, господа!

Бэл и Тенгиз отыгрывались за недавнее поражение.

– Мы имеем на это право, – отрезал Бэл. – Если будете сопротивляться, то мы обыщем вас силой.

– Господи! – взмолился Эд. – Что творится? Когда закончится этот беспредел?

В