– Скорее целями и их достижением. Достигая цели, индивид теряет интерес к объекту вожделения, переключаясь на другой.

– Рад, что в нашей стране еще осталась столь преданная науке молодежь, – хмыкнул Лэнгли. – Надеюсь, в дальнейшем вы не будете пренебрегать моим гостеприимством. Кстати. Если не любите незваных гостей, больше внимания уделяйте поставщикам артефактов-накопителей для своих охранных контуров. Порой они так ненадежны.

С этими словами величайший темный волшебник нашего времени спокойно ушел. Моих сил хватило только на то, чтобы бросить вокруг себя сигнальный круг. Но и это ничтожное усилие оказалось запредельным для измотанного организма. Окружающий мир затопила тьма.

Очнулась я довольно быстро. И часа не прошло. Ну как очнулась… Встать смогла, стоять, не падая, тоже. Даже, наверное, пройтись сумела бы. Впрочем, я не стала проверять, так ли это, и, кое-как добравшись до ближайшего кресла, плюхнулась на холодные кожаные подушки.

Благодаря иномирным ментальным техникам мне не нужно было пить специальные зелья, чтобы восстановить последовательность событий в памяти. Прокрутив произошедшее и так и эдак, я убедилась, что выбрала единственный вариант поведения, при котором у меня оставался шанс выжить: я его удивила. Он встречал глупых героев и жалких трусов, ему пытались сопротивляться и умоляли о милосердии. Но всегда было нечто общее: страх. Страх за свою шкуру или за близких, страх панический или едва заметный.

Ну в самом-то деле, что я могла ему противопоставить? Героически вступить в бой и так же героически сдохнуть через полторы минуты? Хотя нет, через минуту. Полторы минуты не продержалась бы. Я, может, и неплохой боец, но с Лэнгли, этим ходячим артефактом, мне не тягаться. Не всех магия одаривает силой так щедро, как Дона, пусть он и ненавидит эту силу всеми фибрами своей души.

Вспомнив о Доне, я поднялась на ноги и подошла к окну. Переулок перед домом был пуст, но это ни о чем не говорило. Наверняка на калитке висела какая-нибудь хитрая сигналка. Иначе как Дон узнал, что я вернулась? Не торчал же он здесь две недели. Но его «Лира!» прозвучало почти сразу. Замешкайся я на долю секунды, и он вполне мог бы догнать меня и ввалиться за охранный контур вместе со мной.

Я запоздало похолодела, сообразив, какой опасности избежала по чистой случайности. Это со мной Лэнгли собирался пообщаться, а Дон не получил бы даже такой короткой отсрочки. Он бы даже вспомнить о моем амулете не успел, не то что сорвать его. Меня передернуло от нарисованной воображением картинки, и я снова зашагала из угла в угол. Скорее всего, мне удалось убедить незваного гостя, что отношения с Доном – лишь очередной эксперимент, спровоцированный болезненным любопытством. И это должно так и остаться.

Кстати говоря, вся моя жизнь в глазах Лэнгли должна была выглядеть именно так. По крайней мере, это и было той безумной идеей, которая помогла мне выжить: я показала ему человека без желаний, без страха, без привязанностей, без чувств. Человека, не стремящегося ни к силе, ни к власти, ни к признанию. Человека, который жаждет только одного – знаний, и даже смерть рассматривает с этой точки зрения. Такого бессмертному ублюдку еще не попадалось. Итог: я жива, как это ни странно.

«Мне удалось обмануть Лэнгли. Снова, – подумала я, криво усмехнувшись своему отражению в зеркале. – Казнь любопытной дуры, сунувшей нос в игры больших дядечек, отложена. Но вот надолго ли?»

На этот вопрос у меня ответа не было. Леррой не оставит меня в покое. Да и рассчитывать, что Лэнгли забудет о моем существовании, тоже глупо. Как минимум за странной девицей будут приглядывать с обеих сторон. И как минимум отказаться от приглашения неразумно. Тогда придут уже не ко мне, а за мной.

За всеми этими размышлениями я даже не заметила, как добрела до подвала, где стояли накопители, питающие защитный контур. Пора было заняться насущным. И для начала разобраться, как Лэнгли вломился в дом без моего ведома. Нет, мне и в голову не приходило, что я создала неприступную крепость. Взломать можно что угодно, хватило бы сил и умений. Но что я могу даже не узнать о визите незваных гостей, пока не столкнусь с ними нос к носу, внушало опасения.

Найти закладку, зная, где искать, труда не составило. Я уже сосредоточилась, собираясь уничтожить вредоносное «усовершенствование», и замерла. Только тут до меня дошло, что психопатка с атрофированным чувством самосохранения не станет этого делать. А мне нельзя выбиваться из образа, нарисованного для настоящего Лэнгли, если я не хочу в ближайшее время сама стать материалом для артефактов.

Через силу заставив себя расслабиться, я попятилась. Инстинкты в панике визжали, что оставаться в доме, куда в любой момент может заглянуть на огонек маньяк-убийца, – идиотизм. Но именно такого рода идиотизма от меня и ждали. С кривой ухмылкой, больше напоминающей оскал, я вернулась в кабинет: «Это проверка. Еще одна бесова проверка. Как и все мое общение с этим ублюдком до сих пор. А сколько их еще будет? Учитывая, что эта тварь до конца не верит никому».

Заметив в зеркале собственную перекошенную физиономию, я усилием воли стерла с лица все чувства, кроме легкого налета скуки. «Вот так, Ариана. И только так, пока ты не придумаешь, как его убить!»

Приняв такое решение, я наконец слегка успокоилась и даже смогла немного поспать, хоть и снились мне какие-то кошмары.

А наутро начался кошмар наяву. Никогда не думала, что носить маску так трудно. Каждое движение или желание приходилось взвешивать на весах достоверности: вписывается в созданный образ или нет. Надо ли говорить, что большинство порывов приходилось давить в зародыше? И плевать, что бо́льшую часть времени рядом никого не было. Если Лэнгли сумел обеспечить себе беспрепятственный вход в мой дом, то кто сказал, что тут не может быть еще и десятка следилок? И я «держала лицо», даже восседая на унитазе, как бы глупо это ни звучало. Только так я могла надеяться приучить себя к новой модели поведения.

Но сложнее всего мне давалась игра на публику. Так, около двенадцати принесло Альва. Он явился узнать, как у меня дела. Как я ни старалась не высовываться за калитку дальше чем это необходимо, но сигналку Дона все-таки зацепила. Его безнадежное «Лира!» бритвой полоснуло по сердцу, но я позволила себе только равнодушный взгляд, прежде чем захлопнуть створку. Хорошо хоть Альв удовлетворился моим коротким «Отдыхаю!» и не стал громогласно удивляться ни холодному тону, ни хамскому обращению, совершенно не вяжущемуся с тем, как я себя вела всего пару дней назад.

Дон маячил в переулке еще часа три. По крайней мере, когда я после обеда вроде бы случайно бросила взгляд в окно, он все еще был там. А когда поздним вечером задергивала плотные портьеры – улица казалась пустой.

Только глубокой ночью, накрывшись с головой одеялом, я до боли закусила губу, сдерживая стон. Это было единственное внешнее проявление чувств, которое я себе позволила. Но мне долго пришлось лежать без сна, вглядываясь в черный навес балдахина. Мысленно я просила всех простить и потерпеть еще немного. Впервые в жизни я пожалела, что никто из моих друзей или родных не мог услышать мои мысли, потому что даже сообщение с переговорником отправлять было слишком рискованно. Параноик Лэнгли вполне мог каким-то неизвестным мне способом отслеживать и его. Умел же гад менять внешность буквально на глазах…