Елизавета Петровна позвала всех троих перекусить. Чтобы не тесниться, решили, по её предложению, стол раздвинуть. Для этого надо было чуточку передвинуть сервант – иначе за широким столом сидеть неудобно – спинки стульев упираются одна в стену, другая в сервант этот самый. Ничего сложного в этом не было. Андрей привычно ухватился за угол серванта, но, вероятно, рванул его на себя слишком резко, так что стоявший наверху цветочный горшок, в который бабушка полгода назад пересадила свою любимицу – не то аралию, не то бегонию (Андрей постоянно путал их названия), – покачнулся и медленно, как в замедленной съемке, стал падать прямо ему на голову. Он только успел слегка наклониться вперед, в то время как большой глиняный горшок, перекатившись, точно объёмистое колесо, по его склоненной под углом спине, с грохотом рухнул на пол и аккуратно раскололся на две симметричные половинки; однако скрепленная цветочными корнями земля сохранила форму горшка, и посредине, как ни в чем не бывало, по-прежнему горделиво возвышалась не то аралия, не то бегония.

Андрей опустился на стул. Удар «цветочно-глиняным снарядом» оказался весьма чувствительным, хотя, конечно, Виктору сегодня не повезло куда как больше.

– Да, – философски произнёс убийца аралии-бегонии, – кажется, день не задался…

И Агриппина, поймав на его лице мрачно-философическое выражение, не удержалась и прямо-таки покатилась со смеху. За ней расхохотались и остальные.

Ближе к вечеру она вызвалась доставить травмированного Ниссена домой, и Андрей, разумеется, составил им компанию. Когда машина остановилась возле дома на Маркса, Витя, вместо того, чтобы попрощаться и выбраться из мальтийки, вдруг заговорил – горячо, уверенно, переводя взгляд с Андрея на Агриппину и обратно:

– Завтра надо закончить. Кровь из носу, завтра надо найти действующий вход в подземный этот лабиринт, чёртов лабиринт! И сразу, как войдём – надо идти к тому месту, которое отмечено… На схеме у нас отмечено!

– Ты что, тоже собираешься идти? – изумилась Агриппина.

Но взволнованный Виктор умоляюще ухватил её за руку:

– Не бросайте меня! Я отлежусь за ночь, а завтра прямо с утра… С раннего утра надо идти! Эх, сегодня надо было! Ну ничего, завтра возьму больничный, так что, может, всё что случилось и к лучшему…

– Нет худа без добра, как говорится, – мрачно пошутил Андрей. Спина у него болела. – А как насчет больничного?

– Завтра с утра схожу в поликлинику.

– Ну, не знаю… – Андрей с сомнением смотрел на забинтованного друга. – Конечно, если хочешь идем, но… – он покачал головой, – лучше бы отложить пока это мероприятие. К тому же Агриппине завтра на работу…

– Нельзя, нельзя откладывать! – снова засуетился Виктор. – Нас могут опередить!

– Я мигом слетаю – туда и обратно, – поспешно вмешалась девушка.

– Ну, мигом вряд ли получится. Час в одну сторону, при хорошем раскладе, – назидательно произнёс Андрей.

– Ты ещё скажи, о ментор, что час астрономический, а не академический, – и Агриппина состроила ему забавную гримасу.

– Значит так, – деловито заметил Виктор. Дикция у него заметно восстановилась, вероятно, доктор мастерски вправил ему челюсть. – С утра я иду за больничным листом, Агриппина едет в Питер, а потом мы встречаемся с тобой… – он обращался к Андрею, – с картой обходим перспективные места, находим подходящую точку, проверяем её жизнеспособность и…

– …И я, вернувшись из редакции, к вам присоединяюсь, – закончила за него Агриппина.

– Черт с вами, уговорили! – махнул рукой Андрей, глядя, как просиявший Виктор выбирается из машины. На лице Ниссена играла улыбка победителя – даром, что день для него начинался отнюдь не с победы.

Когда они отъехали от дома Виктора, их головы одновременно посетила одна и та же мысль.

– А давай-ка мы бабулю отправим от греха подальше…

– Слушай! Я тебе хотела предложить…

– Что ты хотела предложить?

– Только не смейся – то же самое!

– Ну вот, теперь уже и думаем одинаково… Это судьба!

– Андрей, ты можешь быть серьезным?

– Постараюсь. Ладно, куда ты хотела её отправить?

– К твоим родителям. В Сибирь.

Андрей едва заметно поморщился. В последнее время он редко общался с родителями – даже по Интернету, даже по телефону. Более того, всё реже думал о них, всё реже вспоминал, и теперь, осмысливая этот факт, видел, что нитка-ниточка эмоционального контакта, духовного родства между ними истончилась настолько, что никакой ниточки, собственно, уже и не существует. С бабушкой совсем другое дело (стоит вспомнить то беспокойство, казалось бы, беспричинное, что охватило его в электричке в те минуты, когда Елизавета Петровна лежала без сознания после удара какого-то ублюдка); не говоря уже об Агриппине: с того момента, как они сблизились, энергетическая связь между ними лишь крепла, что не в последнюю очередь определило сначала – их желание пожить вместе, пусть временно, и затем – их нежелание расставаться и снова жить порознь.

А вот в отношениях с родителями, увы, всё происходило в точности наоборот. Сейчас Андрей корил себя за сыновнюю неблагодарность, и мысленно обещал позвонить им немедленно по возвращении домой – да сколько тут ехать-то!

И всё-таки у родителей своя жизнь. Прежде чем «сватать» им бабушку, неплохо хотя бы посоветоваться, поговорить с ними на сей счёт, и не за день-два до того как, а предварительно. И главный вопрос – захочет ли сама Елизавета Петровна запросто сорваться с места и улететь за тридевять земель?..

– Нет, милая. Это не есть хорошая идея – насчёт Сибири. А вот если она пару дней поживёт у тебя в квартире… – И Андрей выжидательно уставился на девушку.

Она ответила на его взгляд открытой улыбкой.

– Не возражаю. Боюсь только, ей одной у меня будет скучно… Кстати, не забывай, в моей квартире тоже побывали посетители – так что безопасность Елизаветы Петровны под большим вопросом…

Какое-то время ехали в молчании, затем Андрей снова заговорил.

– А если мы отправим её в санаторий?

– В Петродворец?

– Почему непременно Петродворец? Можно в Репино или в Сестрорецк.

– Думаешь, тебе удастся взять путёвку раньше, чем на ноябрь? – скептически поинтересовалась Агриппина.

– Понятия не имею. Надо попробовать.

– Ну, попробуй! В любом случае, стоит для начала испросить её согласия.

– Естественно. С моей импозантной бабулей никогда не знаешь, чего ждать…

– Вылезай! Приехали! – Девушка шутливо ткнула его локтем в бок и помахала перед лицом ключом зажигания, словно приводя в чувство. И то – он и не заметил, что они уже на месте.

Однако зря они волновались и переживали за нее. Елизавета Петровна их опередила. Едва они вошли в прихожую, как она показалась из своей комнаты и произнесла шутливо-торжественным тоном: