Тара бум!

Та-ра, та-ра, та-ра!

О пресвятая дева! Сколько пения! Все кругом расцвечено: золотое, желтое, синее! Прохладная ласка бархата, шелка, и как хорошо по-мужски пахнет кожа! (Подбегает к парапету.) И все это мое? Избавь меня от искусителя, о боже! Безумец ушел, я осталась тут с карманным воришкой… Он-то теперь никто, а я все еще Дульсинея! Кто же я такая в действительности? Альдонса Лоренсо, лучше всех умеющая распутать пряжу, остричь самую неподатливую овцу, так чисто провеять пшеницу, чтоб каждое зернышко было одно к одному? Или… все-таки?.. (Выходит на середину сцены.) Может, я в самом деле Дульсинея Тобосская? Все эти мольбы и причитания обращены ко мне? И я должна поверить лести, преклонению, восторгам, всему, что вот уже много лет этот умалишенный пишет в письмах, передает через посланцев и всякими другими способами. (Бежит на авансцену.) О господи! А вдруг полоумный прав? Альдонсы нет, есть Дульсинея! И его сердце запуталось в сетях моей красоты? Кто в этом разберется? Пресвятая дева! Неужели я действительно так хороша? Скажи, мадонна, только правду скажи! Моя талия, как стебель лилии? Раньше, когда я несла полную бадейку, говорили, что поясница у меня красиво колышется! А теперь я хожу, как герцогиня? Вот так. (Прохаживается.) И смогу ли я быть в любви, как это здесь полагается, кокетливой и холодной, строгой и влюбленной? Неужели я прекрасна, как башня, нежна, как телка, свежа, как миндаль? Возможно ли, что я… что я могу быть Дульсинеей? (Восторженно кружится по сцене.)

Л ж е - Д о н - К и х о т  спускается по лестнице, на нем темно-зеленый бархатный камзол, усы, как у кота.

Л ж е - Д о н - К и х о т. Чего ты тут крутишься, вертишься, бездельница? Герцогиня кур, гусей, уток! Все забегались, тебя разыскивая, старикан герцог прямо с ног сбился! (Замечает появившегося герцога.) Дай мне свою белоснежную ручку, о Дульсинея! (Грубо притягивает ее к себе и обнимает.) Быстрокрылый корабль пришел в порт. Могу вам признаться, ваша светлость, что наше венчание — прекраснейшее мгновение моей жизни! Разрешите повторить вам это, чтоб не забылось для истории… Красный луч скользнул по алтарю… Нежные голоса дев, как мост между небом и землей… Во взгляде моей Дульсинеи невысказанное, несказанное обещание. В этот момент, в это мгновение наши души соединились. Часы пробили четверть. Бим-бам…

Слышится мелодия романса, приветствующего молодых.

Г е р ц о г (жестом приглашает сесть). Ну-с, Дульсинея?

Долгая пауза.

Л ж е - Д о н - К и х о т. Отвечай… гусыня!

Д у л ь с и н е я. И все же я не Дульсинея…

Г е р ц о г (не расслышав). Что?

Лже-Дон-Кихот толкает ее в бок.

Д у л ь с и н е я. Нежные девы… луч… души… наши души… (Плачет.)

Г е р ц о г. Благородный цветок сжимает свои лепестки от слишком горячего солнечного луча. Плачь, дочь моя!

Л ж е - Д о н - К и х о т. Это она, Дульсинея! Благородный цветок, стыдливо складывающий свои лепестки…

Г е р ц о г. Вы теперь супруги! Обними ее, рыцарь!

Лже-Дон-Кихот притягивает к себе Дульсинею.

Г е р ц о г. Так! С благоговением и целомудренной скромностью! Ты свободна от злых чар, дочь моя! Призрак покинул твое сердце! Правда, девочка?

Лже-Дон-Кихот толкает Дульсинею в бок.

Д у л ь с и н е я. Должно быть… (Лже-Дон-Кихоту.) Сними с моей шеи костлявую ручищу!

Г е р ц о г. Щебетание жаворонка, свадебное волнение! (Понижая голос.) Придет ваша брачная ночь, обязательно наступит, вы ведь долгие десять лет постились.

С а н ч о (высунувшийся наполовину из корзины). А я ни одной минуты не хочу больше ждать! Что за радость, на свадьбе сидеть голодным. (Подбегает к Лже-Дон-Кихоту, бросается на колени.) Здесь я, ваша милость, дорогой сеньор рыцарь, со всей скоростью ослиных ног примчался сюда. Не впускали меня, я и пробрался, как сумел. Неужто мне не попировать на свадьбе хозяина? Хоть и платит он мне, как господь бог верующим, вселяя в них надежды! По приказу вашей милости я и в Тобосо был…

Г е р ц о г. Встань, поднимись с колен, верный оруженосец! Твоя госпожа Дульсинея Тобосская здесь, рядом со своим супругом!

С а н ч о (обходит вокруг Дульсинеи). Высокородная сеньора Дульсинея! Да, вы теперь настоящая сеньора! Юбка в обручах, волосы убраны, следа не осталось от овечьих ножниц! Клянусь, что все в вас даже получше, чем у самой знатной арагонской сеньоры. Разрешите мне вас немножко пощупать, уж не с того ли света вы явились? Нет, по форме и запаху вы настоящая. Наконец мой сеньор рыцарь ухватил фортуну за хвост… (Смотрит на Лже-Дон-Кихота.) Но ведь это… (Вздрагивает.) Ваша милость не ваша милость!.. Сеньор рыцарь не сеньор рыцарь… Глаза, лицо, нос — все точно такое, и все же не такое! Нет! Нет! Не признаю! Призываю в свидетели святого Мартина{66}, который отдал бедным половину своего плаща, — другая половина ему самому была нужна, — этот Дон-Кихот не Дон-Кихот!

Л ж е - Д о н - К и х о т (спокойно). Этот Санчо Панса не Санчо Панса!

Г е р ц о г (вскакивая с места, показывает на себя). А я-то все-таки герцог? (Дульсинее.) И эта дама — Дульсинея!

Санчо обрадованно кивает головой.

И этот рыцарь — Дон-Кихот! (Хлопает в ладоши.)

Вбегают  с л у г и.

(Показывая на Санчо.) Посадите вот этого обратно в корзину и спустите вниз по лестнице, пусть пересчитает боками все семьдесят ступеней!

Слуги хватают Санчо, тащат его к лестнице.

С а н ч о (отбиваясь). Этот вывихнутый болван не Дон-Кихот, это тыквенная плеть, а не Дон-Кихот! Он даже как обманщик, как подражатель не годится! Вошь он! Клещ!

Слуги сбрасывают его с лестницы.

Г е р ц о г. Порядочек! Теперь все ясно! К познанию истины часто ведут кривые дорожки. Но цель одна — правда… И право! (Хлопает в ладоши.) Музыку!

Под управлением  у ч и т е л я  п е н и я  входят  т р и  м у з ы к а н т а: флейтист, бандурист и тамбурист, начинают играть свадебную величальную песню в честь новобрачных.

А теперь предадимся блаженству и усладим слух упоительной музыкой.

Л ж е - Д о н - К и х о т. Теперь вы, ваша светлость, своими глазами видели, своими ушами слышали, на что способно в наши дни колдовство. Этот тип, воплотившийся в образе Санчо, — я его сразу по запаху узнал, это не Санчо, от него серой несет — этот тип не что иное, как скупщик краденого и завсегдатай севильского борделя под вывеской «Мерлин».

Г е р ц о г. Забудем это чертово логово «Мерлин»! Обнимитесь! Я хочу вас видеть такими, как позднейшие поколения смогут увидеть вас лишь на гравюрах… Прижмитесь друг к другу теснее.

Лже-Дон-Кихот и Дульсинея неохотно обнимаются.

Вы достойны кисти старика Тициана! Кротость, чистота, обаяние. А теперь давайте поговорим о будущем.

М у з ы к а н т ы, низко кланяясь, уходят.

Л ж е - Д о н - К и х о т (с интересом). Правильно! О будущем!

Г е р ц о г. Увековечим этот момент! (Хлопает в ладоши.) Летописца сюда!

Л ж е - Д о н - К и х о т (толкает Дульсинею). Бросайся перед ним на колени!

Дульсинея становится перед герцогом на колени.

Г е р ц о г (гладит ее подбородок). Сочный кадисский