Пробегая мимо дома Архимеда, Федор с удивлением заметил приоткрытые ворота и седовласого старика, расположившегося на скамье в глубине двора. Даже в этот утренний час Архимед не спал, а что-то увлеченно чертил на песке, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг. Чайка был рад уже тому, что успел сюда чуть раньше римлян. А когда клинки карфагенян и мечи легионеров наконец скрестились, дом Архимеда остался позади строя, примерно в ста метрах. И эти сто метров были заняты сплошь солдатами Карфагена.

Немного оторвавшись от своих бойцов, Федор Чайка и римский военачальник успели обменяться парой ударов, пока их не накрыла волна солдатских тел, после чего все смешалось. И две лавины стали толкаться в узком пространстве, стремясь вытеснить противника. Римляне, желая добраться до того дома, где живет Архимед, а финикийцы изо всех сил стараясь не пропустить их туда.

Командир финикийцев первым бросился на центуриона, рубанув с плеча фалькатой. Но римлянин принял удар на скутум и резко выбросил руку с мечом вперед, стремясь пробить кирасу Чайки. Его удар едва не достиг цели — меч центуриона со скрежетом скользнул по защищенному боку, не причинив вреда. Не имея больше возможности размахнуться в полную силу — сзади его подпирали свои, а спереди на него толкали центуриона легионеры, — Федор Чайка, прикрылся щитом и обрушился на своего противника, стараясь сбить с ног. Упасть в такой толчее было равнозначно смерти — затоптали бы моментально. Но центурион, чье искаженное гримасой ярости лицо он видел буквально в полуметре от своего, крепко стоял на ногах. Он выдерживал все толчки и сам старался свалить Федора ударом щита.

Тогда Чайка, перехватил фалькату, вскинул руку и ударил ею сверху вниз, над щитом, угодив в плечо римлянину. Отскочив от пластины, острие вонзилось в шею центуриону, из которой фонтаном полилась кровь. Тот вскрикнул, отбросил щит, пытаясь зажать рукой смертельную рану, но упал и был растоптан своими же солдатами.

То же самое происходило рядом с Федором — немногие размахивали клинками в тесноте. Лишь бойцы первого ряда, как римляне, так и финикийцы, среди которых находился Карталон, Урбал и Ларин со своими скифами, могли поражать противника мечами. Летис же оказался оттертым почти в самый конец строя. Чайка еле разглядел его доспехи далеко позади.

Федор заметил, что римлян здесь оказалось почти вдвое больше, чем финикийцев, и уже пожалел о том, что отрядил двести человек на помощь грекам. Но иначе он поступить не мог.

Увидев смерть своего центуриона, легионеры пришли в ярость, утроив натиск. Вскоре, несмотря на ожесточенное сопротивление финикийцев, легионеры смогли оттеснить их почти до самого дома Архимеда. Красные щиты и гребни шлемов мелькали уже рядом с воротами во двор геометра, до которых оставалось не больше двадцати шагов.

— Не отступать! — кричал Федор, отбивая один за другим несколько ударов щитом. — Держаться!

Чайка видел, как ранили Урбала в грудь. Рана была серьезной, но его, не дав опуститься на камни мостовой, подхватили под локти и мгновенно оттащили в задние ряды. Место друга занял Леха Ларин, который, бешено вращая фалькатой и «работая» кинжалом, быстро смог отправить на встречу с богами нескольких римлян подряд. В пылу схватки Федор не обратил внимания, что легионеров вдруг стало меньше. А когда их посланный в обход отряд завершил окружение, было поздно.

— Римляне в тылу! — крикнул кто-то из карфагенян.

Обернувшись на миг, Чайка заметил, что отряд легионеров, появившись из-за угла крайнего особняка, быстро перегородил улицу позади, зажав их в тиски. Летис, оказавшийся теперь ближе всех к противнику, вскинул фалькату и, заорав что-то, устремился в контратаку, увлекая за собой финикийцев. В несколько прыжков он достиг объявившихся в тылу римлян и врубился в их строй. Это ненадолго остановило продвижение римлян, но не спасло ситуацию.

Финикийцы бились отважно, но их количество уменьшалось на глазах. В ближнем бою римляне сейчас были гораздо точнее. Новый бросок легионеров буквально втолкнул Федора, Леху и еще пятерых пехотинцев во двор Архимеда. Удивленный странным шумом старик поднял свои глаза и воззрился на Чайку, с неудовольствием отрываясь от своего занятия. Впрочем, на его лице читалось только легкое раздражение, словно он надеялся на немедленный уход непрошенных гостей.

«А он все считает! — невольно усмехнулся Федор, отражая удар первого ворвавшегося во двор легионера, — помирать скоро, а он все задачи решает! Ну блин, математики».

Когда во двор ввалилось еще с десяток римлян, дело стало принимать крутой оборот. Карфагеняне пытались удержать строй, но бой быстро распался на неравные поединки. Мечи вышибали искры, скрещиваясь, гнулись о шлемы. Щиты разлетались в щепки от мощных ударов. Старик, между тем, молча смотрел на круговерть смерти вокруг себя, совершенно не собираясь куда-то бежать и скрываться. Поняв это, Федор толкнул Леху в бок между атаками легионеров.

— Следи за стариком! — крикнул Федор, оглядывая задний двор на случай отступления. — Мы должны его спасти во что бы то ни стало.

Леха кивнул. А когда один из легионеров, промахнувшись, пролетел мимо него и остановился напротив Архимеда, затоптав свежие чертежи на песке, скифский адмирал не погнушался всадить ему фалькату в спину. А Чайка зарубил другого, прикрыв спину друга. Оба мертвых римлянина рухнули под ноги Архимеду, истекая кровью.

Но Архимед смотрел уже не под ноги, а поверх голов финикийцев. Там, на улице, происходила невообразимая свалка. А вскоре послышался стук копыт, и во двор ворвался всадник. Чайка вскинул клинок, но, узнав в нем греческого катафрактария, вновь опустил.

— Архимед жив? — спросил тот хриплым голосом у командира карфагенян — словно не верил собственным глазам, — меня послал Гиппократ, едва узнав об этом прорыве.

— Жив, — подтвердил Федор, оглядывая полный трупов двор, где в живых из защитников остались только они с Лехой. — Передай ему, что Архимед жив.

И отбросив изрубленный в куски щит, в изнеможении опустился на скамью рядом со стариком.

— Кто вы? — наконец проговорил Архимед, внимательно разглядывая доспехи Чайки, когда всадник покинул двор. — Ведь вы не греки и не римляне.

Федор долго молчал, приходя в себя, обдумывал ответ. Вряд ли этот ученый старик знал, кто такие русские.

Когда рассвело, прорыв римлян был полностью ликвидирован. Почти половина легиона, сумевшая прорваться за стены города, была уничтожена в кровопролитном бою. Впрочем, их удар был так силен, что докатился сначала почти до самого порта. Во всяком случае, легионеры успели побывать в районе казарм, неподалеку от которых Гиппократ держал в заточении своих пленников, и освободили часть из них. Осмотрев выбитые двери, сразу после боя Чайка поспешил в камеру, где держал Кассия. Дверь была вынесена, но римлянин оказался на месте, по-прежнему прикованным к стене. Правда, из его груди торчал короткий кинжал.

Между тем армия Сиракуз настолько вдохновилась победой, что, выбив противника из города, гнала его до самого лагеря. А затем попыталась с ходу штурмом взять укрепления Пульхра, который командовал осадой с суши. Марцелл же давно взял на себя осаду с моря.