– Вот видите! А говорите – не помните. Уединенноеместечко, не правда ли?

– К чему вы клоните, мсье Бланшар?

– Ни к чему. Вы упомянули две клумбы.

– Это вы упомянули две клумбы.

– Разве?

– Вы.

– В любом случае, клумбам повезло больше, чем засохшейпинии. Там ведь что-то растет, несмотря на недостаток солнечного света?

– Папоротники. Ги признал в растениях папоротники.

– Они тоже напомнили ему детство?

– Об этом не было сказано ни слова. Боюсь, чтопапоротники, в отличие от пинии, неприятно его удивили.

– Насторожили, так же, как и лестница на второй этаж?

– Неприятно удивили.

– Почему?

– Мне так показалось.

– Почему?

– Выражения «Вот черт!» вам будет достаточно?

– Если оно носит негативную окраску.

– Оно носило негативную окраску. Ги довольно долгорассматривал папоротники.

– Почему?

– Он кое-что там нашел.

– Что именно? Или он не поделился с вами своимоткрытием?

– Папоротники кишели улитками.

– Какими улитками?

– Самыми обыкновенными садовыми улитками.

– Так это улитки неприятно удивили мсье Кутарба? Улиткина папоротниках, а не сами папоротники?

– Теперь я склонен думать, что именно улитки. Да, налице Ги в тот момент не было написано ничего, кроме брезгливости. Как будтовместо улиток он увидел там раздавленного таракана. Я даже пожалел, что мывообще вышли в этот проклятый внутренний дворик.

– Это была инициатива Ги – выйти во дворик? Или вашасобственная?

– Я видел, что ему не очень-то хочется подниматься навторой этаж. Потому и предложил пройтись по первому. Мы заглянули в подсобку,откуда есть проход во дворик. Так мы и оказались там.

– Надо полагать, мсье Кутарба недолго наслаждался видомсадовых улиток?

– Очень недолго. Он сразу же предложил мне подняться навторой этаж.

– Ты смотри! Что же его так подстегнуло?

– Второй этаж необходимо было осмотреть.

– Наплевав на лестницу?

– Думаю, к тому времени Ги уже справился с собой.

– Он остался доволен осмотром?

Да, если это можно назвать осмотром. Мы провели на второмэтаже не больше пяти минут, он даже в комнаты заходить не стал. Взглянул на нихс порога, пощупал корешки книг. Книги остались от прежних хозяев, ни одногопустого стеллажа…

– И?

– На этом визит на второй этаж закончился. Мыспустились вниз. Правда, он еще на минуту задержался у картины.

– Зачем?

– Очевидно, она ему нравилась. Ги еще спросил у меня,как я нахожу святого Мартина.

– А вы?

– Сказал, что нахожу его замечательным. И посоветовалГи не снимать картину. Так и оставить ее в простенке.

– Он внял совету?

– Послушайте, мсье Бланшар. Судя по всему, вы были вэтом букинистическом гораздо позже меня. Совсем недавно, как вы утверждаете. Онвнял совету?

– Да. После заключения сделки вы не виделись?

– С какой стати мы должны были видеться?

– Мне показалось, что за время скитаний по лифтам ибукинистическим у вас сложились почти дружеские отношения.

– Вам показалось.

– И тем не менее он снова обратился к вам? Я имею ввиду покупку дома на улице Музайя.

– Это произошло много позже. Где-то спустя полгода. Гипозвонил мне и сказал, что хотел бы поселиться в каком-нибудь тихом гнездышкеподальше от центра. У меня был один симпатичнейший вариант на Музайя. Его я ипредложил. Надеюсь, вы не будете утомлять меня расспросами о планировке еще иэтого дома?

– Не буду. Дом на Музайя меня не интересует.

– Вас интересует букинистический.

– Вы даже не можете представить себе – насколько.

– И представлять не хочу. Всего лишь один вопрос, мсьеБланшар…

– Пожалуйста.

– Почему вы расспрашиваете меня о Ги? Он… совершилчто-то противоправное?

– Думаю, ему самое время помолиться святому Мартину,мсье Перссон…

…Свободен.

Я свободен, так же как и Линн.

Я все еще не могу поверить в это. Стоя перед дверямибукинистического (Линн только что захлопнула их за мной) я не могу поверить.

Свободен.

Теперь мне остается лишь узнать, который час, чтобыпочувствовать себя свободным окончательно. Конечно, можно и без всяких часовопределить: сейчас никак не меньше полудня, улица залита солнцем и забита ма-4шинами, тени жестки и укорочены, желтый «Фольксваген» Линн припаркован тут же,как давно я его не видел!

Сейчас никак не меньше полудня или около того; но для меня,проведшего ночь в странно расслабленном, разжиженном временном промежутке,совершенно необходима точность: одиннадцать часов пятьдесят восемь минут,двенадцать часов четырнадцать минут, неважно. Важны минуты и секунды, такие жежесткие, как тени на тротуаре.

В ближайшем бистро я получаю исчерпывающий ответ:

12:07.

Получаю – и снова возвращаюсь к букинистическому.

Если с годом и месяцем все будет в порядке – можно считать,я легко отделался. И все произошедшее ночью – дурной сон, не более.

Я стою спиной к табличке «FERME»[54]. Линнрешила взять тайм-аут, что ж, я могу ее понять. Вопрос лишь в том, как скороэту табличку сменит другая. И кого теперь будет ждать Линн: нового Эрве илинового Энрике.

«Ferme» – для Крота, «Ouvert» – для испанца. «Ferm6 Ouvert»,выбор не так уж велик, но это единственное, что может позволить себе Линн,букинистка-неудачница, не сумевшая удержать рядом с собой ни одного мужчину.Все ее любовные истории заканчивались так же, как любовные истории других людей– одиночеством. Или ожиданием другой истории и другого одиночества, не одиноктолько я, у меня есть Анук.

Анук, моя девочка.

От милосердия святого Мартина Линн не досталось ровнымсчетом ничего, дырка в стене, которую она вынуждена прикрывать плохой копиейплохой картины. И почему именно святой Мартин, и кто он, этот святой Мартин?..И кому на самом деле покровительствовал святой Мартин – Линн? джазмену? имобоим? дырке в стене?.. Об этом может знать разве что какой-нибудь чинуша изпапской канцелярии. Или секретарша Мари-Кристин – Николь, выпускницакатолического колледжа в Амьене и тайная эротоманка. Но никакой надежды наНиколь нет, пантеон ее святых больше напоминает съемочную площадку порнофильма,ангелы и архангелы рассортированы в нем исходя из размеров члена, Петр и Павелзастыли перед райскими вратами в позе двух популярных интернет-педиков Джо иДжошуа, а ссылки на Библию с успехом заменяют ссылки на порносайт«BoysHotCocks.com».