После открытия парашюта Евгений увидел, что его атакуют три «фокке-вульфа» и что его ведомый ведет с ними бой, не давая «фоккерам» вести огонь по нему, висящему на парашюте. Бой продолжался до тех пор, пока благополучно приземлившийся Азаров не скрылся в лесу. Лишь тогда Громов оторвался от немецких самолетов и один вернулся в полк. На следующий день вернулся в часть и Азаров.

Азаров с Громовым летали с осени 1942 года и до конца войны. За это время они провели много воздушных боев, и часто Громов, обладавший прекрасным зрением, «наводил» Азарова на немецкие самолеты, а тот сближался с ними на самую короткую дистанцию (буквально на 30—50 метров!) и сбивал их. О необходимости стрелять с минимальных дистанций (100—200 м) знали все летчики, но не всем удалось выйти на такую дальность. Лишь немногие летчики, обладавшие железными нервами, могли ждать, когда до противника оставалось 400 метров, затем 300, затем 200... Лучшие асы, как немецкие, так и наши, сближались до 100 и даже до 50 метров. Но зато все выпущенные снаряды попадали в противника, и атакующий только успевал отворачивать от обломков сбитого самолета противника.

Там же, над Западным Бугом, встретив «фокке-вульфы», Азаров снова спокойно сблизился с ними, и с дистанции 20—30 метров, почти в упор, влепил длинную очередь в фашистский самолет, который факелом понесся к земле.

Наиболее тяжелый и вместе с тем выдающийся воздушный бой Азаров провел в середине марта 1945 года под Старгадом (Штаргардом), куда была направлена десятка летчиков нашего полка под руководством командира полка Чупикова. Там стала снова действовать 51-я эскадра «Мельдерс». В одном из вылетов Азаров с Громовым набрали высоту 5000 метров, и в этот момент Громов увидел чуть ниже пару «мессершмиттов» и предупредил Азарова. Тот, увидев противника, резко перевел самолет в пикирование и стал сближаться с противником, но тот, увидев наши самолеты, отвернул в сторону. Однако Азаров, использовав скорость, зашел ведомому немцу в хвост и, открыв огонь, сбил его. В то же время ведущий немецкой пары сумел подловить Громова и прошил его самолет пушечной очередью. Снаряд разорвался в кабине, разбив приборную доску, брызнула гидросистема, кабина наполнилась маслянистым туманом. Громов ничего не мог видеть, он сбросил фонарь и, вытирая струившуюся из-под шлема кровь, осмотрелся. Азаров и немецкий ас дрались вверху. Тогда, стараясь не потерять сознание, Громов развернулся и на малой скорости (его мотор работал с перебоями) направился к аэродрому. Там он с трудом посадил самолет и в конце пробега съехал с полосы и остановился. Подбежавшие механики вытащили его из самолета и отвезли в санчасть.

Между тем в воздухе шел бой двух асов: немецкого и нашего. Бой проходил на встречных курсах, в лобовых атаках, но попасть в самолет противника ни одному из летчиков не удавалось: слишком велика была скорость сближения, когда летчики еле успевали отворачивать в сторону, чтобы не столкнуться друг с другом. В конце концов нервы у Азарова оказались крепче, и его очередь прошила начавшего отворачивать немецкого аса.

Вечером на аэродром прилетел командир корпуса генерал Савицкий. Он рассказал, что найдены тела двух сбитых Азаровым немецких летчиков. Оба они были известными асами. Ведущий, капитан Брендль, был командиром группы 51-й эскадры «Мельдерс», на его счету числилось 176 сбитых самолетов. Он был награжден высшей наградой фашистского рейха – «Дубовыми листьями к рыцарскому кресту».

19 августа 1944 года Евгению Азарову, совершившему таран и сбившему 15 немецких самолетов, было присвоено звание Героя Советского Союза. Войну Азаров закончил вместе с полком на аэродроме Шёнвальде, западнее Берлина. Затем он уволился и, будучи прекрасным художником, стал работать ювелиром в мастерской в Столешниковом переулке Москвы. Мы с Громовым иногда заходили туда, чтобы повидаться с ним и вспомнить о воздушных боях. Умер Евгений Александрович в 1972 году.

В нашем гвардейском «маршальском» полку все летчики летали, как правило, постоянными парами. Лишь изредка, когда один из летчиков был болен или чей-то самолет ремонтировался, создавались временные пары – как правило, на несколько вылетов.

Одной из самых постоянных пар была пара Александрюк – Васько. Даже в свободное от полетов время они держались вместе, и если кто-нибудь видел Александрюка, то рядом с ним обязательно показывался и Васько.

Ведущий этой боевой пары был прекрасный летчик – как говорится, летчик от бога. Обладающий молниеносной реакцией и вместе с тем остроумный, находчивый и острый на язык старший лейтенант Виктор Александрюк был родом из Курска, а ведомым был спокойный и неторопливый лейтенант Александр Васько, который был родом из Полтавы. Виктора Александрюка за его несколько артистические замашки все в полку звали «Шмагой», а его ведомого за добродушие и склонность к украинскому юмору часто величали «Галушкой». Впрочем, Саша Васько по своему характеру на это не обижался. Его вообще нельзя было вывести из себя – он только улыбался и отвечал: «Да шо ви, хлопцы?!».

И Александрюк, и Васько прибыли в наш полк из 15-й воздушной армии, с Брянского фронта: оба воевали там в 171-м Тульском истребительном авиаполку, на новейших тогда истребителях МиГ-3. Оба начали воевать сержантами, и им очень повезло, что их первым учителем и наставником был замечательный командир Иван Вишняков, выполнявший с ними первые полеты на боевые задания, их фронтовой учитель и наставник. Оба они были из того поколения летчиков, которые доучивались искусству летать на фронте и мужали во время боевых вылетов и воздушных боев.

Александрюку повезло – он успешно прошел боевое крещение, а вот Саша Васько в одном из боев был сбит, обгорел и долго после этого с трудом открывал свой обожженный рот. Оба они за первые успешные бои были награждены медалями «За отвагу».

Большинство выпускников летных училищ фронтовых лет, особенно первых лет войны, погибли, но уцелевшие, получившие огненную закалку в небе войны, в последующие годы прекрасно сражались, и многие из них стали подлинными мастерами, завоевавшими безраздельное господство в воздухе.

В нашем полку, входившем в состав 2-й воздушной армии, Александрюк и Васько с самого начала стали летать вместе, благополучно пройдя бои над Украиной. Здесь было много воздушных боев, но их паре везло, и они, сбив по нескольку самолетов, всегда возвращались домой вместе. Но позже, осенью 1944 года, уже в Польше им не повезло. В один из дней они поднялись на перехват немецкого разведчика. Александрюку удалось догнать его за линией фронта, возле города Люблин, и он сумел зажечь «юнкерс». Но, отстреливаясь, фашистский стрелок в последний момент сумел всадить пулеметную очередь в его истребитель. Покидая горящий самолет, Александрюк успел передать Васько: «Я, Галушка, прыгаю, но я еще вернусь!». До самой земли Васько провожал спускавшегося на парашюте друга и, лишь убедившись, что он приземлился возле большого леса и местность непригодна к посадке его самолета из-за множества оврагов, вернулся обратно на аэродром.

Последние слова Александрюка долго потом вспоминали в полку. Но время шло, а известий о нем не было. Лишь когда наши войска в январском наступлении 1945 года взломали оборону немцев и, продвинувшись далеко на запад, освободили почти всю Польшу, Виктор вернулся в свой полк. Тогда он рассказал, что приземлился с парашютом в глухой лесистой местности, далеко за линией фронта, – на многие десятки километров вокруг там не было ни одного немецкого солдата. Лишь в одном-единственном на многие километры местечке остались «власти»: староста, ксендз и лесничий. Когда же возле местечка с неба опустился советский «пан поручик», то все эти представители власти признали его «самым главным».