litbaza книги онлайнФэнтезиТайна древлянской княгини - Елизавета Дворецкая

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 77 78 79 80 81 82 83 84 85 ... 101
Перейти на страницу:

Велему хотелось напасть на Коньшин в ту же ночь, однако Вышеслав тоже не был дураком: смелость, решительность и упорство зятя были ему отлично известны. Любить он Велема никогда не любил, но не уважать не мог и знал, что тот дела так не оставит. У Велема было при себе всего с десяток человек, и в тот же день Вышеня отправил в Коньшин два десятка из своих родичей: якобы готовить дом к свадьбе, а на самом деле – охранять жениха. Велем только скрипел зубами от злости и сжимал могучие кулаки, лихорадочно пытаясь придумать, как обойти зловредного хитреца тестя.

Воята тоже плохо спал от беспокойства и сразу проснулся, когда в самый глухой час ночи, когда берега Волхова ненадолго накрывала настоящая тьма, кто-то осторожно прикоснулся к его груди, к волчьему клыку на ремешке, а потом потеребил за плечо. И сразу маленькая девичья ладошка закрыла ему рот, призывая соблюдать тишину. Он лежал на полу, среди прочих ладожских парней, а рядом на корточки присела девушка лет четырнадцати – одна из многочисленных внучек или внучатых племянниц Вышени, Воята их не различал и не помнил, как ее зовут и чья она. Зато, когда девушка поманила его за собой наружу, он сразу понял, что это означает, и немедленно последовал за ней, с осторожностью переступая через спящих. Впрочем, в избе Вышени собралось столько народу, что на движение среди ночи никто внимания не обратит: на двор кому-то понадобилось, чего такого?

На улице девушка взяла его за рукав и потянула в угол двора, к нужному чулану.

– Быстрее, пока нас не хватились! – шепнула она. – Умилка с нами спит, я пойду пока на ее место лягу, чтоб Румянка не заметила.

Она подтолкнула Вояту к чулану: было совершенно темно, но при свете звезд он разглядел за углом, в щели между клетями, что-то белое. Вероятно, Унемила уговорила одну из сестер, с которыми, по обычаю, должна спать невеста перед свадьбой, позвать к ней Вояту. В семье было известно, что именно он когда-то считался ее женихом, и молоденькой девушке легко было поверить, что к молодому «ладожскому варягу» Огнедева еще сохранила теплое чувство и хочет попрощаться перед тем, как ее, будто в грустной песне, силой выдадут за старика.

Воята подошел; его немедленно схватили за руку и утянули в узкий промежуток между бревенчатыми строениями.

– Я все знаю! – сразу шепнула Унемила, положив руки ему на плечи и почти прижавшись губами к уху.

Если их кто и увидит, то хотя бы не услышит, о чем они говорят. Теперь она снова была похожа на русалку: с распущенными волосами, в белой рубахе, надетой швами наружу в знак «печали» – как убедился Воята, обняв девушку.

– Бабы наши болтали весь день, – горячим торопливым шепотом продолжала она. – Как воевода с дедом поругался, как вуйка Остряна их едва от драки удержала, как дед людей в Коньшин послал жениха моего сторожить. Но вы ведь так, с пустыми руками, уезжать не думаете?

А Воята, чувствуя, как крепко прижимается к нему ее тело сквозь тонкую ткань, ощущая ее руки у себя на плечах и ее дыхание на щеке, едва мог сосредоточиться на том, что она говорит. Сейчас он просто хотел ее, не помня обо всем прочем, и у него оставалась одна четкая мысль, которую он и высказал, едва лишь она замолчала.

– Давай увезу тебя, – шепнул он, крепче обнимая ее, поглаживая по спине и прижимаясь лицом к ее шее под ухом. – Вуй согласен, он поможет…

– Нет. Дед Рерику другую невесту найдет, а мне в Ладоге не жить. Здесь, в Перыни, на Ильмере только жизнь моя, а у вас там свои Огнедевы есть. я другое задумала. Не забоишься?

– Что?

– Отдам тебе голову женишка моего постылого. Пусть вуй твой из Словенска уходит, а ты тайком возвращайся. И сделаешь вот что…

Воята с трудом мог заставить себя вслушиваться в ее лихорадочный шепот, но Унемила почти не замечала его состояния, дрожа от возбуждения, не имевшего ничего общего с любовной страстью. Она, Огнедева, земное воплощение богини Солонь для племени ильмерьских поозёр, задумала нечто, больше приставшее бы какой-нибудь гордой и жестокой властительнице древнего Севера. Но она знала свое истинное предназначение, и даже воля родовых старейшин не могла сбить ее с пути.

* * *

На следующее утро Велем, которого племянник, не спавший всю ночь, разбудил при первых проблесках зари, быстро собрался, попрощался с тестем и уехал со всей своей дружиной. Торопился изо всех сил, чтобы Вышеня не успел снарядить людей проследить, далеко ли он уедет. На самом деле ему требовалось лишь скрыться из глаз. Тому, что он в спешке отверг все прощальные учтивости тестя, сам Вышеня ничуть не удивился: Велем был сам не свой от досады. Даже Остряна не стала спорить с тем, что не попадет на князеву свадьбу: она стремилась скорее вернуться в Ладогу, чтобы позаботиться о погребении своего сына. А когда она узнает, что с этим придется денек повременить, ее возмущения никто из словенских родичей уже не услышит…

На следующий день после их отъезда с самого утра начались свадебные обряды. Невесту водили в баню, родственницы и подруги прощались с ней, оглашая весь берег воплями; дед и мать благословляли, отпуская из дома и разрывая ее связь с родными чурами. Закрытую с головой покрывалом, достававшим до земли, Гудрёд вынес ее из дома и усадил в лодку, чтобы везти в Коньшин. Невеста сопротивлялась и молотила в воздухе ногами, к большому удовольствию собравшихся словенцев. Женщины ее семьи причитали и вопили, звали на помощь, но мужчины не показывались из домов, якобы ни о чем не зная.

Чуть погодя, когда Бьярт, Синдри и Твердята с Гудрёдом уже налегли на весла и лодка с «похищенной» невестой ушла к Коньшину, на берег выбежала толпа ее мужской родни во главе с дедом: Вышенины братья, сыновья, племянники, зятья и внуки размахивали дубинами, ножами и топорами, громко возмущаясь «кражей» девки. Правда, узнать их сейчас было сложно, ибо все они были одеты, будто на колядошные игрища: в вывернутые меховые кожухи, в которых по летней поре отчаянно потели, с привешенными хвостами, с личинами из звериных шкур, кожи и бересты, жутко размалеванными, рогатыми, ушастыми, зубастыми. Как жених является чужим для рода невесты, так и род невесты для жениха по старинному обычаю считается чужим, почти нечистью. По крайней мере, в таком виде им надлежало являться в женихов дом. Рассевшись по лодкам, общим числом человек в тридцать, они дружно двинулись вслед за похитителями.

Но на реке Вышенина рать не слишком торопилась, давая жениху время подготовиться к встрече, а многочисленным зрителям – добежать по берегу и на лодках последовать за дружиной, чтобы ничего не пропустить. Когда ряженые пристали и поднялись в Коньшин, там их уже ждали у ворот все те же четверо варягов с дубинами в руках. Сломив не слишком упорное сопротивление, толпа «нечистых духов» ворвалась во двор.

– Украли у нас! Ярушку украли! – вопили они на разные голоса. – Где она? Ищите, братья! Где наша ярушка?

Рассыпавшись по всем постройкам, избам, хлевам и овину, они принялись искать, не переставая вопить и производя как можно больше шума и суеты. Во всех клетях, во всех щелях и углах мелькали пришитые к портам сзади волчьи и конские хвосты, зубастые берестяные рожи, овчинные и медвежьи полы кожухов, козьи шкуры.

1 ... 77 78 79 80 81 82 83 84 85 ... 101
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?