должность. Зря вы так про тетушку свою думаете…

– Да я и не думаю ничего особенного, – тот махнул рукой. – Я ее и сам люблю. Чудная она, конечно…

– Все мы чудные, – рассмеялся типичный московский аллигатор, – каждый по-своему. А тут, при встрече последней, сказала, что кризис у вас какой-то. Голова хорошая, способности есть, просто период сложный. А люди с головой, – он развел руками, – всегда нужны. Людей, Павел, – продолжил он с едва незаметным вздохом, – нормальных людей, я имею в виду, – всегда дефицит. Еще Иосиф Виссарионович говорил: «Кадры решают все».

– Это точно по поводу людей. Только вот Иосиф Виссарионович такого не говорил, если что…

– Да вы что, молодой человек? Это же цитата как раз!

– Знаете что, Игорь Сергеевич… Вы, если классиков начинаете цитировать, так уж дословно тогда это делайте, а то один блуд только в результате выйдет. Иосиф Виссарионович говорил про кадры, овладевшие техникой! Техникой! Не просто про кадры какие-то – дескать, поставь нужного кадра на место, а там уже – и дело в шляпе, а именно про квалифицированные кадры! Это, между нами, мальчиками, две разницы огромных! А у нас, заметьте, с чьей-то легкой руки цитату вождя народов ловко купировали. И смысл утерян теперь, а товарища Сталина все норовят демоном кровожадным выставить. Вы сейчас опять смеяться будете, а я вам точно скажу: такие кунштюки случайным не бывают. Рептилоиды руку приложили или ставленники их!

В ответ на эту горячую речь Игорь Сергеевич только сдавленно крякнул и отмахнулся, не теряя обычной своей улыбки:

– Бог сними, с кадрами. А что это за кризис у вас, про который тетушка говорила?

– Экзистенциальный, – Павлик покачал головой, а по лицу его пробежали мрачные тучки.

– Какой-какой? – брови Игоря Сергеевича поползли вверх.

– Эк-зис-тен-ци-альный, – тот медленно выговорил по слогам и вдруг устало ссутулился. – Только вы меня не спрашивайте, что это такое. Я и сам, если честно, толком объяснить не могу. Чувствую только, что именно экзистенциальный это кризис, и по-другому назвать его нельзя.

– Однако!.. А в чем он выражается, кризис-то ваш?

– Если коротко, – Павлик вздохнул, – то это когда ты по-старому жить уже не можешь, а по-новому – еще не можешь. И в этой вот промежности и болтаешься бесцельно. А от бесцельности подобной – сплошное саморазрушение и индульгирование бесконечное…

– Индульгирование? Какие вы, молодой человек, слова знаете!

– Знаю, – отозвался тот хмуро. – Я вообще много чего знаю, только от этого, если честно, не легче ни капельки, – он внезапно встрепенулся. – Да ладно вам, с кризисом этим еще!.. Мне же просто интересно узнать было, как вы с тетушкой познакомились да как она умудрилась собеседование это организовать. Теперь ясно.

– Ну, раз ясно, – Игорь Сергеевич снова закурил, – давайте, как в народе говорят, к нашим с вами баранам вернемся. Так какой ответ будет? На заданный мною вопрос? А то у меня такое ощущение складывается, что вы от поставленного вопроса увильнуть намерены…

– Намерен, – Павлик тяжело вздохнул и искоса посмотрел на улыбающегося хозяина жизни. – Только, я смотрю, не получится тут увильнуть, раз вы так плотно насели. Слушайте, а что случилось-то у вас такое? Я хоть и не очень большого ума, но дважды два всяко сложить могу! Ну ладно – рассказ мой, ну ладно – не со двора пришел, а знакомый знакомой, как говорится. Но это же все равно безумие – то, что вы сделать-то хотите!

– Почему? – Игорь Сергеевич спрашивал теперь без тени улыбки, чуть покачивая в нетерпении ногой, обутой в причудливую мокасину.

– Да как – почему?! – в буквальном смысле слова взвился с кресла его визави, при этом снова чуть не опрокинув свою чашку. Затем, обессиленно махнув рукой, он вернулся на исходную позицию и немного подался к своему слушателю. – Слушайте, вы же не шампиньонами вас накормить мне предлагаете! На лоне природы, так сказать… Это же, – он понизил голос, – противозаконно, в конце концов! У нас, если вы не в курсе еще, за такие экспириенсы нобелевских премий за психоделическое мужество ни разу не дают! Зато санкции от специально обученных товарищей вполне себе конкретные предусмотрены!

– Но вас-то это не остановило? – с заговорщическим подмигиванием продолжал гнуть свою линию собеседник.

– Да ведь я – это я! С меня-то и взятки гладки! Да и причина у меня была, говорю же!..,

– А вы что, считаете, что я без причины прошу церемонию эту со мной провести? – Игорь Сергеевич улыбнулся, но Павлик отметил, что улыбка вышла кривоватой и неискренней.

– Мать моя женщина!..

Он взлохматил волосы и в полнейшем недоумении взирал на хозяина жизни. А тот снова обрел свою фирменную уверенность и в ответ на его взгляд смотрел абсолютно невозмутимо, немного щурясь от сигаретного дыма, отчего выглядел, совершенно как герой эпического фильма.

– Да это понятно, что есть причина у вас какая-то! Тут последнему идиоту понятно, что нормальному человеку такое в голову прийти может только в силу крайних обстоятельств! Но в чем причина-то эта, скажите хоть?

Игорь Сергеевич некоторое время молчал, сосредоточенно разглядывая тлеющую сигарету, а потом с силой затушил ее в пепельнице.

– Сон, Павел. Считайте, что похожая на вашу ситуация…

– Сон, – тот согласно кивнул и ехидно улыбнулся. – Конечно, он, сон, что ж еще? Только сон и есть причина… А я, значит, сын турецко-подданного в таком случае! – похмыкав, он внезапно оживился. – Слушайте, а как вы вообще себе это представляете? Вы вот говорите мне: организуйте, мол, Павел! Так это же шаман нужен! Мне повезло: у брата Анатоля как раз проездом этот дон Крескеньсио был, но у меня для вас шамана в загашнике нет, уж извините! Кроме дяди Миши, – Павлик чуть улыбнулся, а потом не выдержал и расхохотался, однако, бросив быстрый взгляд в сторону напряженно молчащего собеседника, подобрался и виновато кивнул. – Извините, Игорь Сергеевич! Воображение у меня больно живое. Я вас с дядей Мишей на церемонии представил! Но тут, как ни шути, а шамана-то под рукой, и правда, нет. Как тут организовать церемонию-то можно, сами посудите?

Владелец заводов и пароходов некоторое время молча смотрел ему прямо в глаза, а потом спокойно кивнул головой:

– Шамана нет, это понятно. Но если мне память не изменяет, так вы вроде бы сами для кого-то подобные церемонии проводили? Я ведь правильно вас при прошлой встрече понял? И для себя проводили, и еще для кого-то. Вот я вас о такой услуге и прошу…

– Меня?! – округленные Павликовы глаза стали, как блюдца, и он недоверчиво помотал головой, не желая верить услышанному. – Меня просите?! Да побойтесь бога! Я