– Как парня-то убили, следователи к нам пришли. Пропарня у нее спрашивали. Потом по деревне слух пошел, что они крестик нашли. Мнесоседка сказала, камушки на нем, я и подумала: Ирин крестик. А она мне: нет, немой. Вижу, что врет, но встревать не стала. А она в город засобиралась, как узнала,что следователи в деревне да про крест спрашивают. Утром ее Валера и увез. Воттак. Боялась моя девочка, очень боялась этого душегуба, и не зря, погубил онее.

– Вы Епифанова имеете в виду?

– Кого же еще?

– Но… говорят, у него есть алиби…

– Конечно, есть. У него деньжищ… всех купит. А Ирочкимоей не вернешь.

– Подождите, – нахмурившись, заговорилаЖенька. – Если Ирина в ночь убийства была дома, то как ее крестик оказалсяна месте преступления? Получается, она его уронила утром, когда трупобнаружили. И его при повторном осмотре нашли милицейские. Значит, крестиквовсе не доказательство того, что Ирина свидетель убийства, совсем наоборот…

– Крестик она Валере отдала, – со вздохом сообщиластарушка. – Поссорились они. Она в горячке цепочку сорвала с шеи и ему вруку сунула. Они в саду были, а я в кухне, окно открытое, я все видела ислышала. Хотела отругать ее, но потом подумала, может, и правильно. Чегопарня-то мучить?

– Кого мучить? – растерялась Женька.

– Валеру. Он ведь любил ее. А она… молодая, глупая…чего-то все недовольная была, то ей не так, и это не эдак… Поссорились они. Нокогда у него девушка появилась в Москве, Ира очень переживала. Он вроде ужежениться собрался, сюда приехал родителям сказать, а Ира… Женитьба егорасстроилась, но Ирина в Москву к нему не поехала и Витьку своего не бросила.Не знаю, что у нее на душе было. Должно быть, она не только боялась, привыкла кдушегубу этому.

– Вы помните, когда Ира вернула Валере крестик? –осторожно спросила я.

– Вечером, в среду. Она в магазин ходила, потом,смотрю, стоит в саду, и Валера тут же. Из их сада к нам пройти можно, калиткаесть, колодец на двоих копали, хоть он у них в саду, вот и сделали калитку.Валера Ирочку спрашивал о чем-то, и она на него накричала. Не лезь в мою жизнь,говорит. Он-то спокойно с ней разговаривал, а она словно в беспамятствекричала. Тогда крест сорвала и сунула ему в руку.

– Вы точно помните, что это было в среду?

– Точно. На следующее утро парня убитого нашли.

– А в милиции вы об этом рассказали?

– Так не спрашивали они. Или спрашивали? Не помню.

Я лихорадочно соображала, что же теперь получается? Крест вночь убийства был вовсе не у Ирины, а у Валеры. Следовательно, свидетельубийства он, а не она. Тогда почему Валера молчал? Боялся? Как-никак убитый былмафиози, хоть и районного розлива. Стоп. Сергей сказал, что слова Валерыздорово смахивали на шантаж, выходит, Валера заподозрил соседа в убийстве. Новместо того, чтобы в милицию о нем сообщить, решил шантажировать? А что, если…Явившаяся мысль вызвала у меня легкий шок, потому что получалось следующее:если Валера не свидетель… если он вовсе не свидетель, а убийца, тогда всеостальное становится понятным. Предположим, крестик выпал у него из кармана вмомент убийства, а он не только этого не заметил, но даже о нем не вспомнил.Когда Ирину допрашивали, Валера подслушивал под окном. С убитым она встречаласьнакануне, но, услышав, что Ирина в ту ночь спала дома, Валера успокоился,значит, бандит Коля возле дома был один и свидетеля убийства не существует. Нокогда менты нашли крестик, Ирина что-то заподозрила. Оттого и следила заВалерой. Он, в свою очередь, догадался, что она его подозревает, увидев еевозле заброшенного колодца. Ирина оказалась в трудном положении. Скорее всего,рассказывать о Лаврушине следователю она не хотела, возможно, из-за того, чтововсе не была уверена в его вине, но понимала: о том, что украшение принадлежитей, вскоре узнают, и тогда придется объяснять… Она попросила Валеру отвезти еев город. Хотела убедить бывшего возлюбленного, что она ни о чем недогадывается? Но когда по деревне поползли слухи, что менты про крестикспрашивают, Валера понял, теперь его судьба зависит от молчания Ирины.Возможно, он испугался, что она все расскажет Витьке или все-таки пойдет вмилицию…

– Скажите, – начала я, понемногу приходя всебя. – Валера отвез вашу племянницу в город, а после этого он к нейездил? Например, вечером?

– Нет, машина все время здесь стояла.

– Он мог уехать ночью.

– Я бы слышала. Он меня отвозил, когда я про Ируузнала, а так машина все время здесь…

– Мотоцикл, – тихо сказала Женька. – Когда мызаходили к Лаврушину, возле мастерской мотоцикл стоял, брезентом покрытый.

– Да, – услышав это, кивнула тетя Маня. –Валера, бывает, на рыбалку на мотоцикле ездит.

Я кивнула, соглашаясь с Женькой:

– Точно. Его можно катить до самого леса и только тамзавести.

Я поднялась из-за стола, достала мобильный, но, взглянув наокно, вышла в сени и позвонила Ромке. Трубку я на всякий случай прикрываларукой, боясь, что меня могут услышать. Мне потребовалось две минуты, чтобы всеобъяснить Ромке.

– Одно смущает, если он убил Сысоева, не ясенмотив, – вздохнула я.

– А шантаж? – напомнил Ромка. – Чем не мотив?Дела его фирмы, кстати сказать, далеко не блестящи. Если быть точным, она напоследнем издыхании.

– Тогда почему Валера сам не забрал книги?

– Чтобы их продать, нужны связи. Шантажировать такоготипа, как Сергей, куда проще. Марецкий был у него в руках. Но история скрестиком спутала Лаврушину все карты. После убийства Ирины ему пришлось бытьочень осторожным, оттого с Сергеем разговоров на эту тему он больше не заводил.

– Рома, я боюсь за тетю Маню. Она видела, как Иринавернула ему крестик.

– Через час, максимум полтора я буду у вас. Держитесьрядом с бабкой и будьте осторожны.

Я вернулась на кухню, тетя Маня смотрела в окно, подперевщеку рукой. Женька ерзала на стуле, посмотрела на меня, и я едва заметнокивнула.

Только я устроилась за столом, как дверь распахнулась ипоявился Валера. Признаться, увидев его, я здорово струхнула. Не то чтобы онвыглядел зловеще, однако я бы все равно предпочла быть от него как можнодальше.

– Чай пьете? – спросил он.

– Да, – ответила тетя Маня. – Садись с нами,Валера.