– К сожалению. Он идет по моему следу четыре долбаных года.

– Он разыскивает тебя в связи с массовым расстрелом в Виргинии. Я слышала, как ты упоминал веселье в Виргинии в разговоре с Норманом Флойдом.

Несколько секунд Хэйес вглядывался в ее лицо, потом сказал:

– Зная об этом, ты все-таки пошла со мной сегодня вечером, не задавая никаких вопросов?

– Судя по всему, это так, – хрипло ответила Эмори.

Мужчина продолжал смотреть на нее сквозь парок, вырывавшийся у них изо рта. Потом он снял ногу с педали тормоза и снова вырулил на проезжую часть.

Когда граница города Дрейкленда осталась позади, он свернул на автотрассу, а потом поворачивал еще несколько раз. Дороги становились все более узкими и извилистыми. Эмори не стала спрашивать, куда они едут. Хэйес явно знал куда. Оказалось, это дом на колесах, поставленный на временное основание из бетонных блоков, прикрытых мертвой растительностью. Он стоял на некотором отдалении от дороги, но она хорошо просматривалась из его окон. Они сразу заметят приближение незваных гостей.

Хэйес не стал выключать фары. Он вышел из седана, подошел к двери дома на колесах, открыл ее ключом, включил внутри свет, и только после этого он вернулся в машину и заглушил мотор.

Эмори поднялась по трем ступенькам и оказалась в главной комнате прямоугольной формы. Она была маленькой, компактно, скудно и недорого обставленной.

– Надеюсь, ты не ждала никакой роскоши, – услышала Эмори его голос из-за спины. Хэйес закрыл дверь и задвинул засов. – Но тепло есть. Ты скоро согреешься.

Он протянул руку и смахнул тающий снег с ее свитера.

Эмори повернула к нему голову и посмотрела на его руку на своем плече.

– Я даже не заметила, что ушла без куртки.

– Адреналин.

– Наверное.

Его глаза не отпускали ее взгляд.

– Почему ты меня не сдала?

– Ты же сказал мне этого не делать.

– Я много чего просил тебя не делать. Но ты все равно это сделала.

– Я поверила тебе.

Он провел по ее шее кончиком большого пальца, потом резко отдернул руку и отступил на шаг назад. Сняв верхнюю одежду, он положил ее на маленький обеденный стол.

– Опасное это дело, Док, верить мне.

– И это ты говоришь об опасности? Внизу находились двое вооруженных мужчин, каждый из которых с радостью арестовал бы тебя. Ты сильно рисковал, вытаскивая меня оттуда.

– Я должен был увести тебя от него.

– От Джефа?

– Да, от твоего мужа, – сказал он с явным отвращением. Из кармана джинсов он выудил серебряный брелок. Когда он показал ей безделушку на балконе, для нее не осталось вопроса, остаться с Джефом или бежать с Хэйесом.

Эмори взяла у него брелок и потерла его пальцами.

– Он был у тебя все то время, пока я жила в твоем доме?

– Я нашел его под тобой, когда уносил с тропы.

– Почему ты ни разу не спросил меня о нем? Я бы сразу его узнала.

– Я боялся, что ты захочешь забрать его у меня, – он как будто смутился, признаваясь в этом, и дернул плечом, защищаясь.

– Тебе хотелось оставить память обо мне? Очень сентиментально. И совсем не похоже на вчерашний день, когда ты открыл дверцу пикапа и сухо со мной попрощался. Казалось, тебе не терпится избавиться от меня.

– Так и было. Флойдов я не убил, но я с ними рассчитался. Мне следовало уехать вчера, сразу после того, как я оставил Лизу у ее родственников. Уехать и не оглядываться.

– А вместо этого… – подсказала Эмори.

– А вместо этого я присоединился к толпе возле больницы.

Это поразило ее.

– Ты был там?

– Старался держаться как можно незаметнее. Тебя проводили внутрь. Джефа задержали репортеры, которым нужно было что-то для репортажей. Мне не показалось, что он возражал против такого внимания. Весь такой напыщенный, самодовольный, он прошел совсем близко от меня. Достаточно близко, чтобы я хорошенько рассмотрел застежку-«молнию» на его лыжной куртке.

– Ты заметил, что на ней не хватает подвески.

– И тогда я понял, что оставил себе на память о тебе, – Хэйес дал Эмори время осознать его слова. – Я не могу отличить одну дизайнерскую эмблему от другой. Поначалу я решил, что это от твоей куртки для бега. Вчера я все понял. Это упало с куртки Джефа, когда он напал на тебя.

– И оставил меня умирать.

Хотя Эмори и сама начала подозревать, что Джеф так или иначе замешан в этом деле, ей было сложно и больно принять, что муж мог быть таким хладнокровным и бессердечным, настоящим предателем. А вот Хэйес рисковал всем, чтобы защитить ее.

Заглянув ему в глаза, она сказала:

– Ты пришел за мной.

– Я не мог оставить тебя ему. Мне и без того было трудно отвезти тебя назад. Хотя тогда я не знал, что он хотел тебя убить.

Джек Коннел мог ничего ей не рассказывать. То, что агент рассказал ей о Хэйесе Бэннеке, не оказало на нее никакого влияния. Ей отчаянно хотелось, что он прижал ее к себе и заставил задохнуться от одного из его поцелуев. Эмори сделала шаг к нему, но он удержал ее на расстоянии.

– Между мной и тобой все равно ничего не может быть, – прошла целая секунда, пока он не добавил: – Если бы такое было возможно, я бы уже был с тобой.

Мужчина говорил низким рокочущим голосом, полным плотских намеков.

Голос Эмори дрожал от эмоций.

– Коннел спрашивал меня, не собирался ли ты уехать.

– Он меня знает. Ничего не изменилось. Я снова исчезну. Но только когда буду уверен, что твоего мужа-ублюдка посадили, – он жестом пригласил ее сесть. – Давай поговорим.

Эмори попятилась к встроенному дивану и присела на краешек подушки. Хэйес выдвинул стул из-за обеденного стола, поставил его перед ней и оседлал.

– Должен сказать, что ты ни капельки не удивлена тем, что Джеф виноват.

– Он сам себя выдал. Вчера вечером он спросил, кто склеил мои очки.

Эмори рассказала о своей панике и о разговоре с Элис.

– Я повторяла свою историю несколько раз и уже начала сомневаться, насколько хорошо все помню. Элис разумно указала мне на то, что я была измучена, пью лекарства, и она поклялась, что Джеф не мог причинить мне вреда. Но это не выходило у меня из головы. Сегодня вечером я напрямую спросила Джефа об этом. Он сумел объяснить, как он узнал, что очки были сломаны, но явно занял оборонительную позицию.

– То есть?

– Я давно подозревала, что у него роман на стороне. Я спросила его, так ли это, и он признался. Признался он и в том, что злился на меня. Не без оснований, правда, – добавила Эмори. – Но куда сильнее, чем мне казалось.