Джеф какое-то время молча кипел, потом повернулся к придиванному столик и решительно поставил на него стакан с виски.

– Позволь мне прояснить ситуацию. Это ты исчезла без всяких объяснений и, как оказалось, совершила преступление с таинственным мужчиной, в доме которого ты провела четыре ночи. И это я должен оправдываться?

– У тебя роман?

– Да!

Эмори глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– С какого времени?

– Какая теперь разница. Все кончено.

– О?

– Я прекратил эти отношения.

– Я повторяю свой вопрос: с какого времени?

– Недавно.

– Насколько недавно? С моего исчезновения?

– Ну, было бы неприлично, не правда ли, развлекаться с любовницей, когда судьба моей жены неизвестна.

– Детективам об этом известно?

– Да, они все выяснили.

– Когда занимались тобой?

– Правильно. Они были в таком восторге, когда обнаружили тебя живой, но думаю, они, особенно Грейндж, были разочарованы тем, что им не удастся обвинить меня в убийстве.

– А как насчет тебя?

– Что насчет меня?

– Ты был рад, что я жива? Или нет?

Кожа на лице Джефа натянулась.

– На такое я даже отвечать не стану.

– Это не ответ, согласен? – пробормотала Эмори.

Если Джеф ее и услышал, то виду не подал. Он взял стакан и отпил виски.

– Кто она? – спросила Эмори.

– Не имеет значения.

– Для меня имеет.

– Эта женщина неважна для меня, Эмори. Я начал с ней отношения не от горячего желания или неразделенной любви.

– Ты хотел причинить мне боль.

– Думаю, да.

– Почему?

– Око за око. У тебя были другие интересы, и ты отдавалась им целиком. Все твои увлечения были куда важнее меня. Твоя медицинская практика, твои пациенты, твои марафоны, твоя благотворительность… Для меня места уже не оставалось.

– Это никак не связано с испытанием препарата и моим прохладным к нему отношением?

– Это в числе прочего, но не главное.

– О, я понимаю. Обид больше, чем я могу себе представить.

– В том-то и дело. Как моей жене тебе следовало бы знать о них, не так ли?

Эмори открыла было рот, но Джеф поднял руку.

– Я начал интрижку потому, что ты превратила меня в клише. Меня это злило, Эмори. Меня не устраивала роль недооцененного надоеды, тень твоего ослепительного присутствия. Я отправился на поиски внимания и нежности, – он одним глотком допил оставшийся виски. – И тем и другим я наслаждался.

– Тогда почему ты закончил эти отношения?

– Я был занят, занимаясь твоей эскападой. У меня практически не было времени, чтобы думать о ней, а тем более чтобы ее трахать.

Эти слова он произнес намеренно, чтобы ранить ее. Они достигли цели, но боль оказалась существенно меньшей, чем это было бы неделю назад. После признания Джефа ей следовало бы испытывать облегчение или злорадство. Странно, но ничего подобного Эмори не ощущала. Она всего лишь почувствовала еще большее отчуждение. Ведь она переспала с другим мужчиной не ради того, чтобы насолить мужу. Но Джеф поступил именно так.

Его недовольство не оказалось для нее сюрпризом. Временами она его ощущала. Но до этого момента она не знала, насколько глубоко оно укоренилось. Эмори никак не могла отделаться от мысли о том, как далеко простиралась враждебность мужа.

Она хотела спросить об этом, когда в дверь позвонили.

Джеф встал, чтобы открыть, и скрылся в небольшой прихожей апартаментов. Эмори услышала его голос:

– Кто там?

– Специальный агент Джек Коннел. Федеральное бюро расследований.

Когда Эмори услышала это, сердце у нее упало. Она встала, повернулась ко входу. Джеф привел в гостиную Сэма Найта и агента ФБР.

Джек Коннел был среднего роста и веса. Чуть больше сорока. Слаксы, спортивный пиджак и теплая куртка, но вместо галстука шею украшал шерстяной шарф. Волосы красновато-коричневого тона. Под карими глазами залегли темные тени. Он выглядел измученным после дороги.

Разговор начал Сэм Найт.

– Специальный агент настоял на том, чтобы сразу же прийти к вам, – по голосу было ясно, что детектив так же недоволен этой встречей, как и Эмори. – У Грейнджа заболел ребенок, поэтому я сказал ему, что мы без него обойдемся.

– Доктор Шарбонно, – агент ФБР подошел к ней, снял кожаную перчатку и протянул ей правую руку. – Я Джек Коннел.

– Здравствуйте! – они обменялись рукопожатием. – Насколько я понимаю, вы заблудились в тумане.

Он печально улыбнулся и от этого стал человечным и приятным. Эмори попыталась подавить в себе симпатию к нему. Ей не хотелось, чтобы агент, преследовавший Хэйеса Бэннека, оказался привлекательным.

– Я боялся, что слечу с дороги в пропасть, – сказал Джек, – поэтому я остановился возле придорожного киоска, торгующего вареным арахисом. Всего лишь прилавок и проволочная сетка, ограждающая котел. Никого рядом не было, но я оставался там, пока за мной не приехал сержант Найт. Он сопровождал меня остаток пути.

– Я по собственному опыту знаю, каким непроницаемым бывает туман в горах, – сказала Эмори.

– Я хочу услышать об этом.

Все они стояли посреди гостиной, и Эмори поспешила пригласить всех присесть. Мужчины сняли верхнюю одежду. Демонстрируя явное неудовольствие, Джеф предложил им что-нибудь из мини-бара. Джек Коннел отказался. Найт попросил диетическую колу, добавив:

– Нет ли там арахиса или какого-нибудь батончика?

Эмори вернулась на свое место на диване. Коннел сел в мягкое кресло, с которого недавно встал Джеф, но отодвинул в сторону пуфик. Не желая мешать федеральному агенту, Найт отнес баночку с колой и пакетик попкорна с ароматом чеддера на обеденный стол. Джеф сел рядом с Эмори. Она поймала себя на том, что отодвинула колено, чтобы только не коснуться его.

Коннел начал разговор.

– Сержант Найт в общих чертах описал мне ваше приключение. Как только я прочел его электронное письмо, я сразу же приехал сюда. Этот отпечаток пальца – первая убедительная ниточка…

– Прошу прощения. Отпечаток пальца?

Агент объяснил ей, как он был получен.

– За многие годы это первая убедительная ниточка, ведущая к Бэннеку.

– Что он сделал?

– Мы дойдем до этого, доктор Шарбонно. Кстати, эта информация известна только нам с детективом Найтом и сержанту Грейнджу. На данный момент мне бы хотелось, чтобы это так и оставалось. Я могу рассчитывать на ваше молчание?