– Теперь понятно, почему трое из четырех охранников здесьостались, надеялись до него когда-нибудь добраться. Но им не повезло, завалразбирать не стали. Потом в монастыре устроили тюрьму… в общем…

– Видит око, да зуб неймет, – подсказал Слава.

– Почему тогда отец Кошкиной уехал? – спросила Женька,ни к кому не обращаясь.

– Может, серьезно отнесся к легенде? – пожала я плечами. –Или просто оказался умнее и решил не тратить жизнь на поиски клада. А сейчас вмонастыре идут раскопки, оттого местные не ждут ничего хорошего.

– И правильно, – кивнул Слава. – Золото проклято.

– И что, нет никакой возможности взять его… безопасно? –заволновалась Женька.

– Взять можно, если заклятье снимешь. А для этого надоотдать одну душу за другую.

– Жертвоприношение? – ахнула подруга. –Человеческое?

– Не обязательно, любая живая душа сгодится. Главное –заклятье знать.

– А вы знаете? – спросила я.

Слава засмеялся, и тут Женька начала бледнеть, после чего,заикаясь, выговорила:

– Наталья… живая душа… одна вместо другой… и плита эта…могила Ефросиньи…

– Женя, может быть, тебе валерьянки? – предложил Илья,который все это время сидел со скучающим видом, не произнося ни слова.

– Какая валерьянка? Ты что, не понимаешь? Все сходится.Теперь мне все совершенно ясно… Бежим в монастырь, надо Волкова предупредить.

– Момент, – остудил ее пыл Илья. – Я с большимуважением отношусь к народному фольклору, особенно в таком мастерскомисполнении, но раз уж мы решили разобраться в местных тайнах, давайтеотвлечемся от легенд и выясним, кто стоит за здешними чудесами. Поэтому у менябольшая просьба: позвоните сейчас своему другу Павлу, пригласите его сюда имежду делом сообщите, что плиту с могилы Ефросиньи поднимут со дня на день.

– Точно, – ткнув в Илью пальцем, согласиласьЖенька. – Поймаем шельмеца на месте преступления. Пойду звонить.

Она бросилась к телефону, что стоял в холле, и нетерпеливонабрала номер.

– Павел, – услышали мы. – Я решила с тобойпомириться. Как ты на это смотришь? Я знаю, что у меня несносный характер, но яработаю над собой. Приезжай. Жду. Целую, милый, – проворковала она. Исурово нахмурилась.

Слава поднялся из-за стола:

– Ну, если у вас вопросов больше нет, я пошел.

– Да-да, конечно, – кивнула я, испытывая страннуюнеловкость.

Не успел он скрыться за поворотом, как на веранде появиласьВера.

– Ушел Слава-то? – спросила шепотом.

– Объясните, пожалуйста, – всплеснула Женькаруками. – Чего вы боитесь? Приличный человек, я бы даже сказала –интеллигентный…

Вера молча развернулась и ушла.

– Пока Пашка не приехал, мы успеем сбегать вмонастырь, – тараторила Женька. – Надо сообщить Волкову, что оннакануне величайшего открытия. Ой, а если он гробницу вскроет? Надо живую душу,хомяка какого-нибудь. Нет, хомяка жалко. А кто еще подойдет? Господи, в головевсе перемешалось, там же Наташа… так можно вскрывать или нет?

Если в Женькиной голове все перемешалось, то с головой Волковадела обстояли не лучше. Выслушав торопливый Женькин рассказ, он совершеннообалдел. В рассказе ничуточки не усомнился и с огнем в очах поглядывал наплиту.

– Ночевать здесь останемся, – шептал он. – Ведь ееуже вскрыть пытались, теперь ясно, почему. Вот тебе и кости. Если мы кладнайдем… слушайте, я вот что подумал: вдруг матушка Наталью посылала шпионить,потому что на клад нацелилась? Ведь нашедшему клад процент положен. А если тамгоршок золота, то это деньги немалые, пожалуй, хватит и монастырь достроить.

– Интересно, какой величины горшок? – кусая губы,заметила Женька.

– Это археологическая находка, и место ей в музее, –нахмурился Волков.

– Проклятье действует, – с прискорбием констатировалая, слушая их. – Еще ничего не нашли, а уже ругаетесь. Ты вот что, –сказала я Волкову, который пристыженно замолчал. – Пока о кладепомалкивай, сам говоришь, на могилу уже посягали. Копаешь и копай себе наздоровье.

– Хорошо, – согласился он и подумал вслух: – НеужтоНаталью действительно убили, чтобы снять заклятие? Это же ни в какие ворота нелезет.

– Наталью убили, потому что она застукала здесь того, ктогробницу пытался вскрыть, – разозлилась я. – Ты же ученый, тебесуеверие не к лицу.

– Я бы все-таки припасла какого-нибудь малосимпатичногогрызуна, – влезла Женька. – А что? – обиженно взглянула она наменя. – Гробницу Тамерлана вскрыли, хотя старики предупреждали: нетроньте, быть беде. На следующий день бац – война.

– Это легенда, – вздохнул Волков.

– Ой, не говорите мне ничего… – замахала руками Женька, и мыбросились в гостиницу, потому что Петренко должен был появиться там с минуты наминуту.

Не успели мы устроиться на веранде, как на дороге показалась«Нива», и вскоре Павел присоединился к нам. На Илью он взглянул настороженно,мы их представили друг другу и попросили Веру принести нам чаю. Я боялась, чтоЖенька сразу сообщит ему о найденной могиле Ефросиньи, но она, сдерживаянетерпение, минут пятнадцать болтала с ним о всяких пустяках.

– Как прошел вчерашний поход в лес? – вдруг спросилПетренко. Женька окаменела. – Грибов много набрали? – веселопродолжал он.

– Много, – кивнула Женька с таким видом, точноприкидывала: сейчас его порвать на кусочки или немного подождать.

– Серьезно?

– Ага, – вмешалась я.

– Места здесь грибные, – растянув губы в улыбке,поддакнула Женька.

– Рад, что вы получили удовольствие.

– А уж мы как рады, – пробормотала подружка. – Аты чем занимался?

– Рыбачил, – пожал он плечами.

– Удачно? – спросил Илья.

– Как сказать… – и далее мужчины стали говорить о рыбалке,причем так увлеклись, что вроде бы и о нас забыли. Женька начала ерзать, созначением поглядывая то на меня, то на Илью. Но он, как будто нарочно,продолжал болтать, на ее взгляды совершенно не реагируя. От рыбалки они перешлик охоте, и стало ясно, что конца этой теме не предвидится. Когда в их разговореобразовалась небольшая пауза, я решила вмешаться:

– Мы сегодня ходили в монастырь, там идут раскопки.Представляешь, археологи обнаружили могилу Ефросиньи.