Жалкий коротышка прошел по бревенчатому настилу, достиг самого верха и попал под горизонтальные лучи заходящего солнца. Южное небо было точь-в-точь того цвета, что и освещенная правая половина Сэмюэля, и Иветта могла видеть только ту его часть, что оставалась в тени.

Мужчина, забывший свое имя, увидел белый пирамидальный камень и решил, что должен достичь его. Он вонзил пальцы здоровой руки в высушенную землю и протащил вперед агонизирующий труп с тремя бесполезными придатками. Щебень и песок сдирали кожу, камень на дюйм приблизился к правому глазу.

По другую сторону лежал покрытый грязью мертвый верзила, вцепившийся в развороченные кишки так, словно пытался вытянуть спущенный туда якорь.

Мужчина, забывший свое имя, потерял сознание и очнулся в темном месте, лежа на спине. Он знал только, что должен повернуться на живот и продолжать ползти к фургону с черным сундуком, где хранится последняя надежда.

* * *

– Вы очнулись? – спросил откуда-то кто-то.

Стрела желтого пламени полыхнула, разгорелась докрасна, долетела до висячего фонаря и превратилась в сверкающий круг, осветивший часть фургона.

Щеголь помахал спичкой и посмотрел на распростертого ковбоя.

– По-моему, в прошлый раз… все было иначе… – прохрипел Брент.

– Предпочитаю этот расклад.

– Янки.

Губы под густыми светлыми усами Щеголя разошлись, обнажив зубы.

– Как вы себя чувствуете?

– Все болит, но лихорадки нет. И силы чуток появилось. – Брент огляделся. – Где Иветта?

Лицо Щеголя посерьезнело.

– В форте.

– Что она там делает? – встревожился Брент. – Незачем ей туда ходить.

– Собирает останки вашей семьи.

Брент подался вперед, но в раны словно воткнулись острые лезвия, и он упал.

– Черт…

– Осторожнее. Не забывайте про ранения.

– Не нужно ей туда ходить… И заниматься этим не надо.

– Согласен, – ответил Щеголь. – Но когда мы – мистер Апфилд и я – предложили помощь, она отказалась.

– Похоже, ей лучше.

– Из нашего квартета она, бесспорно, наиболее крепка.

– У Иветты всегда все быстрее заживало, – заметил Брент. – Как у ящерицы.

Мужчины замолчали, и установившуюся тишину заполнили донесшиеся со стороны форта скребущие звуки. Хотя физически помочь сестре Брент никак сейчас не мог, он все равно думал об этом, подкрепляясь толченой морковью и водой. И в какой-то момент его осенило.

– Мы тут везли девочкам сюрприз. Думаю, Иветту он порадует. Вы ей не отнесете?

– Конечно, отнесу.

* * *

Совершив болезненное путешествие от ложа до края фургона, Брент увидел на небесном своде молодой месяц и древние звезды. В форте скребли металлом по камню. Что-то хрустнуло, и ковбой подумал, уж не обгорелая ли это часть кого-то, кого он любил.

Натаниэль и Сэмюэль доставили ящик к западной стене. Войдя в руины форта, они снова услышали, как металл скребет по камню.

– Оставьте меня, – нервным от усталости и горя голосом попросила Иветта.

– Брент попросил принести вот это, – сказал Щеголь. – Если вам не нужно, сказано отнести назад.

– Что еще за… – Иветта остановилась, а потом с удивлением добавила: – Они его привезли? Невероятно. Привезли из самого Сан-Франциско!

– Брент подумал, что, может быть, вам будет не так тяжело… заниматься… тем, чем вы занимаетесь.

– Может быть, – согласилась Иветта. – Пожалуйста, достаньте его из ящика.

Ковбой услышал, как скрипнули четыре крохотные петли, как щелкнула ручка, повернутая против часовой стрелки.

– А они привезли «Волны несут нас домой»? – спросила Иветта.

– Мистер Апфилд уже приготовил именно этот цилиндр.

Джон Лоуренс планировал включить музыку и потанцевать с дочерьми после того, как те будут спасены, и пусть этому не суждено было сбыться, Брент надеялся, что фонограф хотя бы чуточку облегчит сестре выполнение той тяжелой работы, за которую она взялась.

– Хотелось бы послушать, – сказала Иветта. – Пожалуйста.

Генри гавкнул.

Из освещенного фонарем форта донеслись звуки вальса, который Брент слышал в последний раз у сестры на свадьбе.

Словно благодатный дух, музыка струн, деревянных духовых и фортепиано поплыла над истерзанной землей. Услышав шаги, Брент перевел взгляд на взорванную восточную сторону. Из-за развалин появилась Иветта, вся в саже и копоти, но с виду куда более здоровая, чем тогда, когда он видел ее в последний раз.

– Спасибо! – крикнула она.

– Пожалуйста! – Говорить громко было больно, но Брент все же добавил: – Извини, что не могу помочь.

– Уже помог! – Иветта вернулась в форт и обратилась к двум мужчинам: – Пожалуйста, оставьте меня.

Джентльмены, высокий и низенький, вышли с западной стороны.

* * *

Иветта слушала песню уже в пятый раз. Слушала и подпевала.

– У нее красивый голос, – заметил Щеголь за кружкой горячего чая.

– Да уж. – Брент откинулся на постель. – Всегда хорошо пела. – Он закрыл глаза. – Это дар.

Музыка почти полностью заглушала звуки скорбных трудов Иветты, и на одиннадцатом повторе вальса Брент уснул. Ему приснилось, что мать поет чудесную колыбельную, где рассказывается о вольной жизни ковбоя.

Форт пропал из виду.

Слева от Стромлера громоздилась отвесная горная стена, циклопический барьер, о который его едва не раздавило. Впереди тянулся горизонт, посыпанное звездами черное неузнаваемое небо. Раненный, разочарованный, нетвердый духом, он возвращался домой.

Буланая кобыла не пережила сражения (животное умерло от жажды в конюшне, откуда не смогло выбраться), и Натаниэль ехал на крапчатом мустанге, принадлежавшем раньше Стиви, чьи частичные останки лежали с прочими в черном сундуке, который на протяжении большей части 1902 года занимал Сэмюэль С. Апфилд IV.

Ярдах в десяти к югу от высокого джентльмена параллельным курсом на восток катил фургон Плагфордов. Лошадьми с помощью хлыста Штукаря управляла Иветта, рядом с ней на скамье расположился Брент. Слева от мистера Плагфорда, уткнувшись блестящим и влажным черным носом в его бедро, дрых цирковой пес.

На значительном расстоянии от фургона и в том же направлении двигался коротышка блондин верхом на трофейной бурой лошаденке.

* * *

Незнакомые тусклые звезды рассыпались по необъятному куполу; синий цвет его все темнел, а земля становилась все площе.